Назначьте ведьме адвоката
Шрифт:
— Конечно-конечно, — отмахнулась от него адвокатесса, вставая напротив призрака. — Вы накладывали на своего фамильяра заклинания?
— Да.
Резкий ответ, произнесённый удивительно молодым и чётким голосом, прозвучал столь неожиданно, что вздрогнули все. Даже, кажется, статуи. «О, Господи!» — выдохнул кто-то за Тейлоровской спиной испуганно.
— Вы накладывали на фамильяра заклинания, которые входят в список недозволительных воздействий?
— Кир, она умерла почти сто пятьдесят лет назад, — пробормотал некромант. —
— Прошу прощения, — ничуть не смутилась адвокатесса. — Вопрос снимается. Задаю новый. Вы накладывали на своего фамильяра заклинания, способные повредить людям?
— Да.
— Вы накладывали заклинания, влияющие на ваших потомков?
— Да.
— Ваша честь! — возмутился прокурор. — Я протестую! Вопросы защитника носят чересчур общий характер.
— Мнэ-э… Протест принимается, — помолчав, искоса на инспектора глянув, проворчал судья. — Я понимаю, к чему вы клоните, госпожа Рейсон. Но задавайте более конкретные вопросы.
— Как скажите, ваша честь, — послушно согласилась адвокатесса. — Госпожа Ярде, как вы считаете, заслуживают ли убийцы вашего фамильяра смерти?
И вот тут что-то случилось. Точнее, случилось-то многое, причём одновременно.
Воля некроманта, не то невидимыми стенами окружающая липкую лужу ведьминой силы, не то арканом её стягивающая, дрогнула, ослабла неловко дёрнутой верёвкой. Магия умершей взбурлила, вспучилась гигантским пузырём, пахнула тленом. Безвольность призрака пропала мгновенно: женщина выпрямилась, заломила руки, пальцы в ставшие вдруг распущенными волосы запустила, как плакальщица. Волчицей запрокинула лицо к луне.
— То-олстя-ак! — завыла. — То-лстя-ак мой!
А, может, это и не она вовсе орала, потому как вопль разбился, повторился сотней эхо со всех сторон. Вопили камни, склепы, статуи, деревья и ураганный ветер.
И люди орали тоже. Пригибаясь, будто под обстрелом, просеменил полицейский, обеими руками придерживающий фуражку. Споткнулся — его поволокло, покатило. Инквизитор шагнул было за ним, и едва сам не упал. Почти на четвереньки опустился, вцепившись всеми десятью пальцами в остатки травы. Ногами тормозить не получилось, кожаные подошвы дорогих ботинок скользили.
Перед ним и чуть левее, нежно обняв статую карающего ангела, зажмурившись так, что лицо в обезьянью мордочку собралось, ничуть не хуже ведьмы вопила начальница профсоюза. Мимо, боком, проволокло слабо барахтавшегося главу регионального отделения в мокро отблёскивающем пальто. Видимо, контузило бедолагу всерьёз. Некромант сломанной куклой валялся у стены склепа.
Инспектор выругался, но сам себя не услышал.
— То-олстяк! — вой плавно повышался до рвущего уши визга.
Инквизиторский щит не разворачивался, бурлящая сила мёртвой выгибала его назад, как зонт в бурю. А адвокатшу по-прежнему нигде не видно.
Над кладбищенской землёй начал туман собираться. Ненормальный такой туман, слишком плотный. Да и на бушующий, сгибающий деревья дугами ветер ему было плевать. О том, что уже умершие способны мёртвых поднимать, Тейлору раньше слышать не приходилось. Зато, кажется, довелось столь небывалое явление своими глазами увидеть.
— То-олстяк!
— Да чтоб ему похудеть в аду! — от всей своей широкой души пожелал инквизитор.
И тут, наконец, Рейсон появилась. Рыжая, естественно, ничего умнее, кроме героического спасения своей начальницы, придумать не сумела. Но для того чтобы отволочь старушку в безопасное место, её сначала предстояло от статуи отодрать. А ангел, между прочим, уже шатался на своём пьедестале, угрожающе покачивая мечом.
— Уничтожение свидетелей и улик, — то ли пробормотал, то ли в полный голос проорал инквизитор, разрывая ворот рубахи, выдёргивая из-за пазухи ладанку со святыми мощами, — трибунал инквизиции… А, чтоб вас всех!
Высыпанный прах мгновенно смело, будто его и не было. Целую паузу между двумя ударами сердца, длящуюся вечность, ничего не происходило. А потом мир взорвался тьмой, до краёв наполненной визгом, воем и колкими царапающими осколками. По рёбрам вдарило так, что лёгкие слиплись, а сердце вовсе биться перестало. Видимо, надоело ему.
***
Тишина рвала уши куда сильнее всяких воплей. Точнее, даже не так. От этого по-настоящему загробного молчания, вполне осязаемой струёй вползающего под череп, в голове что-то лопалось и растекалось горячим. Ощущение не из приятных, но как это безобразие прекратить, Тейлор сообразить не мог.
Собственно, инквизитор вообще соображал с большим трудом.
— Слезь с меня, пожалуйста, — донеслось из темноты.
Инспектор ничего не понял: ни кто говорит, ни о чём просят. Вообще-то, он даже неуверен был, к нему ли обращаются.
— Ну, если ты так настаиваешь… — не унимался надоеда, — но, во-первых, нас могут не так понять. Во-вторых, ты слишком тяжёлый. А, в-третьих, мне неудобно, в лопатку что-то впивается. Кстати, у тебя бровь рассечена. И кровь течёт.
Инквизитор что-то такое сделал — сам не понял, что именно. Но в итоге оказалось: на ладонь он свою смотрит, а подушечки пальцев кровью измазаны. И пониже руки, но повыше земли, которая тоже очень близко, физиономия адвокатессы.
— Нет, ну ты действительно тяжёлый, — светски пожала плечами ведьма.
И голову в сторону повернула. Инспектор тоже посмотрел. Рядом с ними рука ангела с мечом валялась. Без фонаря. Внутренний, глубинный, почти звериный инстинкт подсказал инквизитору: она-то его в бок и саданула. По касательной, видимо. Но рёбра всё равно болели и даже вроде бы потрескивали.
— И зачем ты это всё устроила? — поинтересовался, пытаясь звон из ушей вытрясти.
Ведьма под ним повозилась, достала откуда-то — опять же, непонятно откуда — собственную руку, задумчиво кончик носа почесала.