Не ангел

Винченци Пенни

Предложение соблазнительное. Джеку уже надоело торчать в городе.

— А кто еще едет? Только вы с Берти? — У него не было никакого желания становиться третьим лишним.

— Да что ты! Машин десять битком набиты. Только ленивые теперь не на море. Послушай, кончай пить. Где Лили?

— Понятия не имею, — огрызнулся Джек.

— Ага, все понятно, парень. — Гвендолен задумчиво посмотрела на него и обняла за плечи. — Тогда тебе тем более нужно поехать. Взбодриться. Мы собираемся устроить на побережье

пикник. С шампанским и кокаином. Берти хорошенько запасся, для тебя тоже найдется. Будет очень весело, не пожалеешь.

— Ну-у-у…

— Милый мой Джек! Я знала, что ты согласишься. Берти, дорогой, сюда! Джек едет с нами, ведь правда, Джек?

— Да, еду, — твердо сказал Джек. — Не поможете мне разделаться с этой бутылкой до отъезда?

— Нет, давай уж сам, — ответил Берти, — мне на сегодня достаточно. Рад, что ты едешь, старик. Выходи к дороге.

В дверь постучали, сначала тихо, потом громче. Селия привстала на постели.

— Войдите.

Это была Барти, бледная и дрожащая.

— Пожалуйста, идите скорее, — попросила она. — Маме очень плохо. Сиделка говорит, ее срочно нужно везти в больницу.

— Иду, я мигом.

Селия натянула халат, взглянула на часы. Два часа ночи. Время кризисов и обострений. Вероятно, наихудшее. Вслед за Барти Селия быстро поднялась по лестнице. Сиделка склонилась над Сильвией и смачивала ей лоб. Когда они вошли, сиделка обернулась.

— Ей очень плохо, — коротко объяснила она.

Сильвия металась в подушках, глаза на воспаленном лице сверкали. Руки лихорадочно сплелись, пальцы мертвой хваткой вцепились в простыню.

— Мне плохо. Мне очень, очень плохо, — прошептала она хриплым слабым голосом. — Дайте мне что-нибудь от боли. Болит. Не могу больше.

— Вы уже приняли очень много лекарств, миссис Миллер. Все, что оставил вам доктор Перринг.

Казалось, Сильвия смирилась с этим. Затем попросила:

— Вы можете позвать леди Селию? Она мне нужна, я хочу с ней поговорить.

— Я здесь, Сильвия, — отозвалась Селия, присаживаясь к ней на кровать и беря ее за руку. — Я здесь, с тобой. — Она обернулась к сиделке. — Бегите, позвоните скорее доктору Перрингу. Телефон внизу в холле.

— Бегу.

— Леди Селию, скорее, — твердила в бреду Сильвия. — Она мне поможет, больше никто. Позовите ее, пожалуйста, быстрее.

— Кого позвать, мам? — спросила Барти. Она была сильно напугана.

Селия окунула полотенце в холодную воду и смочила Сильвии лоб. Та в ужасе отпрянула.

— Долго еще? — сказала она. — Сколько это продлится?

— Она все время это твердит, — пояснила вернувшаяся сиделка. — Ей кажется, что она рожает, я это сразу поняла, потому что так говорят все роженицы.

— Это точно, — вздохнув, согласилась Селия. — Что сказал доктор Перринг?

— Едет,

послал за «скорой помощью».

— Хорошо. Барти, милая, не пугайся так. В больнице маме станет лучше. Там ей помогут.

— Но…

— Почти все, — крикнула вдруг Сильвия. — Ох, как больно. Должно быть, уже скоро. Сколько мне еще? Скоро или нет?!

— Да-да, — успокоила ее сиделка, гладя по голове. — Уже скоро, миссис Миллер. Скоро все кончится. Лучше всего сейчас подыграть ей, — шепнула она Селии.

— Да, конечно.

— Вы здесь, леди Селия? Вы здесь?

— Да, Сильвия, я здесь.

— Я хочу умертвить его. Вы меня осуждаете? Не хочу этого ребенка. Мне уже хватит. — Она внезапно замолчала и потом добавила: — Не говорите Теду. Он придет в ярость.

— Бедняжка, о чем это она? — взглянула на Селию сиделка.

— Я… не знаю, — торопливо ответила Селия. На смену одному кошмару теперь пришел другой.

Сильвия вновь заметалась в подушках. Потом хрипло спросила:

— Как она там, дышит?

— Дышит, мисс Миллер. Дышит.

— Леди Селия, скорее, скорее. О господи… Что же вы медлите?

— Мам! — Барти в ужасе взглянула на Селию.

Сильвия кусала руки, уставившись в одну точку.

— Быстрее, быстрее, леди Селия. Кто-нибудь может войти. Бедное дитя, бедное, бедное мое дитя. Пусть лучше умрет, мне не надо больше… — Она перестала бормотать и застонала, схватившись за живот. Очевидно, боль стала нестерпимой.

— Надо что-то сделать для нее, тетя Селия! — зарыдала Барти. — Ну что-то ведь можно. Что же вы стоите? Она умрет!

— Ничего, дорогая. До приезда «скорой» я ничего не могу сделать. Уже недолго. Потерпи.

— Я сильно опасаюсь, что у нее заражение крови, — едва слышно сказала Селии сиделка.

— Понимаю, но… — кивнула та.

— О боже, — вновь заговорила Сильвия тихо и очень быстро. — Боже, что мы наделали! Ее бедные маленькие ножки, они скручены, взгляните, леди Селия. Помогите мне, пожалуйста, пожалуйста, возьмите подушку. Она не должна жить, пусть лучше умрет.

— Ш-ш-ш, Сильвия. Лежите тихо. Все в порядке. Дайте-ка я еще раз смочу вам лоб. Не нужно разговаривать, Сильвия, пожалуйста, перестаньте разговаривать. Вам это вредно.

Живот Сильвии стал твердым, как железо. Было ясно, что болезнь прогрессирует. Сиделка снова проверила у нее пульс.

— Он стал еще чаще, — объяснила она Селии. — Скорее бы приехал доктор.

— Я уверена, что он не задержится. Когда ждешь, всегда кажется, будто прошла целая вечность. — Селии и самой было страшно. Ее вдруг охватила дрожь. Впервые в жизни она запаниковала.

— Все, конец, — вдруг сказала Сильвия. — Дело сделано. Все к лучшему. И правда все к лучшему. Ее больше нет. Спасибо, леди Селия.