Не ангел
Шрифт:
— Да, — ласково отозвалась сиделка, — да, все к лучшему. Ну, ну, миссис Миллер. Лежите тихонько. Скоро приедет доктор. Господи, да куда же эта «скорая» запропастилась?
— Где «скорая»? Они что, через Шотландию едут?
— Да вон она катит. Я уже слышу. Ну же, посигналь фонарем. Вот так. Сюда! Эй!
Подкатила «скорая», из кабины выпрыгнул водитель.
— Это здесь… Да, да, вижу. Значит, здесь.
— Что, плохо, да?
— Да уж ничего хорошего.
Джим и Дот Эверет видели все. Они спали в своем маленьком домике на окраине Льюиса и вдруг услышали
— Это было как в замедленной съемке, — пояснил Джим подоспевшему полицейскому. — Вот так, через себя и на крышу. И потом еще раз. И прямо в дерево. Трюкачи, да и только.
— Да-да, понятно. — Один из полицейских подошел к санитарам «скорой» — те стояли, склонившись над носилками, и укладывали на них чье-то безжизненное тело.
— Что, жив, бедолага? — спросил он.
— Да кто его знает? Вроде дышит еще.
— Документы какие-нибудь при нем имеются?
— Пока ничего не нашли. Пошарьте, может, на приборном щитке остался бумажник или еще что-нибудь. Хотя что там найдешь — машина-то вся всмятку. В гармошку. Вот придурки! А вот этот, гляди-ка, в смокинге, при параде. Как их называют? Золотая молодежь? Я бы этой золотой молодежи… Смотрите, откупоренная бутылка шампанского на сиденье. Да они все пьяные, негодяи. А это что еще за коробочка? Глянь-ка, кольцо… Валялось рядом с этим парнем. Ох, стервец, что натворил…
Доктор Перринг поставил диагноз: гнойный перитонит. Прибыла «скорая», и Сильвию в сопровождении сиделки забрали в больницу. Барти, горько плача, стояла на ступенях перед входом в дом и провожала мать. Селия утешала ее, обнимая за плечи. Проснулся Оливер, вышла из комнаты ММ. Все спустились на кухню.
— Заварю чай, — предложила Селия.
— Нет, ты должна лежать, как велел врач, — возразила ММ. — Я сама заварю.
— Я в порядке. — Селия устало потерла глаза. — Барти, милая, не нужно так убиваться. Твоя мама — очень сильная женщина. И доктор Перринг говорит, что в больнице ей сразу же назначат нужное лечение. С ней все будет хорошо. Честное слово.
— Нужно было отправить ее раньше, — заявила Барти, утирая ладонью нос, и, взглянув на Селию, объяснила: — У меня нет носового платка.
— На, — протянул Оливер, — возьми мой. Так-то лучше. Тетя Селия совершенно права: в больнице твоей маме помогут лучше, чем здесь.
— Да, но доктор хотел отправить ее туда еще днем, а мы… мы… — И Барти снова расплакалась. — Уол! Это было так страшно, она так мучилась от боли и говорила такие странные вещи… Я ничего не поняла. Дикость какая-то…
— Да, очень странные, — торопливо подтвердила Селия, — она бредила и в бреду повторяла… Я даже не знаю, как это передать. В общем, полная бессмыслица.
— Нет, кое-какой смысл в этом все же был, — сказала Барти. — Ей казалось, что она родила ребенка, который сначала был живой, а потом умер. Это было так ужасно, Уол.
— Бедная Сильвия, — заметила ММ, — мне
— Да, — быстро произнесла Селия, — да, был.
— А сколько мне тогда было лет? — спросила Барти.
— О, ты тогда была совсем крошкой. Около двух лет, а то и меньше.
— А что же все-таки случилось?
— Барти, это произошло очень давно, я ничего не помню.
— Бедная, бедная мама, — всхлипнула Барти и снова заплакала, — я так боюсь, что она умрет.
— Не умрет, Барти, — твердо пообещал Оливер, — я уверен. Ее спасут врачи.
— Как бы мне хотелось быть рядом с ней в больнице.
— Ну, сейчас нельзя. Тебя туда не пустят. Но утром мы первым делом позвоним и спросим, можно ли ее навестить. Так, а спать не пора? Батюшки! Да уже почти четыре утра. Ступай, Селия, дорогая моя. Тебе просто необходимо поспать. У тебя ужасный вид, бродишь по дому как привидение. Иди и ложись.
— Правда? — удивилась Селия. Она действительно чувствовала себя неважно.
В восемь утра они позвонили в больницу. Новости были неутешительные. «У миссис Миллер острый перитонит, — сообщила старшая сестра отделения, — температура чрезвычайно высокая, и о посещениях не может быть и речи». Кроме этого, сестра ничего не сказала. Доктору Перрингу удалось узнать побольше.
— Ей сделали дренаж брюшной полости, как я и предполагал. На этой стадии с инфекцией можно бороться только таким образом. Кисту удалят, но пока инфекция столь острая, операцию делать нельзя. Вероятно, в течение многих месяцев ее мучили страшные боли. Бедная женщина. Боже, боже… Что же она не обратилась раньше?
— Я и сама не знаю, — ответила Селия. — У нее были боли, но потом она сказала, что все прошло.
— Между нами, — откровенно заявил доктор Перринг, — мне кажется, надежды мало. У нее заражение. Я просто не знаю, как быть с Барти. И с остальными детьми…
— О господи, — воскликнула Селия. — Ну, Билли работает у моей матери, ему придется ехать сюда поездом. Все остальные дети живут в Лондоне, насколько мне известно.
— Барти может с ними связаться?
— Конечно. Бедная девочка. Что я ей скажу?
— Ну, может быть, это и не понадобится. Как вы сегодня себя чувствуете?
— Прекрасно. Но Барти захочет навестить мать. Хотя бы попрощаться она должна. Она очень умненькая девочка. И у меня не получится долго скрывать от нее истинное положение дел.
— Не получится. Ну что ж, мне кажется, вам нужно быть с ней честными. Скажите ей просто, что ее маме лучше не стало, но есть еще основания надеяться. Я на связи, если понадобится… если вдруг придется отвезти Барти в больницу. И остальных тоже…
— Да, оставайтесь, пожалуйста, на связи. Спасибо вам за все, доктор Перринг. В который уже раз.
— А где Джек? — Оливер заглянул в кабинет ММ. Было просто поразительно, насколько быстро она снова втянулась в работу, как будто и не отсутствовала столько времени. — Ты не знаешь?
— Да нет, понятия не имею.
— Он часто опаздывает, но не до такой же степени. Я звонил ему на квартиру, его там нет.
— Может быть, его подруга в курсе?
— Возможно, но где ее искать, я тоже не знаю.