Не бойся Адама
Шрифт:
Именно тогда начался отсчет часов, по напряженности не сравнимых ни с чем, что пришлось испытать Полю за всю его военную карьеру. Прежде ему случалось работать на пределе возможностей, но он всегда действовал в рамках системы. Он подчинялся приказам и, несмотря на усталость, страх и боль, черпал силы в строгой армейской иерархии, которую в обычное время недолюбливал. Теперь же они оказались одни. Совершенно одни. Кроме того, в отличие от Тибора, который был схвачен в гражданской одежде и мог рассчитывать на статус политического заключенного, они рисковали попасться в боевых условиях и получить пулю без суда и следствия.
Тогда-то Керри и показала себя. Без всяких видимых усилий она взяла руководство на себя и разработала план, который они привели в исполнение тем же вечером. Керри решила не только дождаться намеченной даты эвакуации, но и в оставшееся время продолжать собирать
Прежде всего, выкопали землянку и, расположив вокруг датчики движения, стали днем и ночью вести наблюдение за округой при помощи инфракрасного прицела. На другой день после исчезновения Тибора Керри и Поль обследовали окрестности леса, служившего им укрытием. Картина выглядела вполне утешительной. Судя по всему, сербы не догадывались о присутствии еще одной команды на своей территории. Вокруг шла обычная жизнь: по дорогам ездили нагруженные сеном тракторы, разбитые машины и видавшие виды автобусы. Ночью им удалось заметить перемещение колонны пехоты и подразделения танков, которые, судя по всему, уже не могли двигаться своим ходом. Большинство использовались как артиллерийские установки, передвигавшиеся на грузовиках. С восходом луны Поль и Керри вернулись к землянке. Они чувствовали себя ускользнувшими от преследования, почти свободными. Решимость Керри передалась Полю. Позже они не раз замечали, как дерзость и смелость одного из них без всяких усилий подстегивали другого. Это не было соревнованием по оговоренным правилам. Между ними просто возник дух соперничества, удесятерявший силы обоих. Керри и Поль отдались стихии этого благородного состязания и никогда его не обсуждали. Всякая удача одного приветствовалась другим, и эта игра сближала их больше, чем любые откровения или признания. На второй же день игра вышла наружу. Керри решила, что кто-то из них должен остаться в землянке со средствами связи, a другой – отправиться за три километра и удостовериться в наличии подземного арсенала, ради которого, собственно все и затевалось. Поль немедленно вызвался идти и радовался что сумел обскакать Керри. Керри удивилась его прыти, а Поль с опозданием спросил себя, не разыграла ли эта хитрюга комедию специально для того, чтобы испытать его.
Поль вернулся на два часа позже расчетного времени и с удовольствием обнаружил, что Керри волновалась и обрадовалась его появлению. Ему удалось сделать четкие фотографии подходов к арсеналу и обнаружить расположение множества систем вентиляции. Вдобавок Поль смог запечатлеть на пленке конвой военных грузовиков, показавшихся на выезде из арсенала.
На другой день пришла очередь Керри отправиться к зоне наблюдения. Она решила сделать большой крюк в северном направлении, чтобы подобраться к подземному складу с другой стороны. Оставшись один в лагере, Поль мог вволю размышлять о своих чувствах. Поджидая Керри, он испытывал нечто большее, чем простое беспокойство о боевом товарище, вышедшем на опасное задание. В нем нарастала болезненная тревога и страх потери, которую он с трудом смог бы перенести. С каждым часом напряжение возрастало. Стало темно. После девяти поднялась почти полная луна, при свете которой все было видно как днем. Поль знал, что по дороге к землянке Керри придется идти неподалеку от ферм и пересечь дорогу. Если она еще не приблизилась к землянке, этот отрезок пути мог стать очень опасным. Около одиннадцати Поль услышал вдали лай собак, крики и приглушенный звук выстрелов из охотничьих ружей. Не размышляя, он принялся запихивать их вещи в рюкзаки на случай, если придется бежать немедленно. За этим занятием его и застала внезапно появившаяся из темноты Керри. Она обливалась потом и задыхалась, лицо ее было исхлестано ветками, но она вовсе не выглядела испуганной и не лишилась самообладания. Совершенно спокойно она рассказала Полю, что наскочила на местных крестьян, которые забили тревогу и навели на нее небольшой отряд ополченцев, бросившихся в погоню. Через мгновение Поль закончил собирать рюкзаки, они закинули их за спину и растворились в лесу.
Погоня продолжалась всю ночь, но в конце концов им удалось оторваться. Поль и Керри поднялись по сырому ущелью, заросшему колючими кустами и деревцами, и вышли на незаметный снизу покрытый травой уступ. Всю ночь они соревновались в выносливости и хладнокровии, но стоило им растянуться на травяном ложе, как они бросились в объятия друг друга. Вся тревога, боль и усталость выплеснулись наружу в одном долгом поцелуе. Потом, едва раздевшись, они с животной страстью стали заниматься любовью так, будто знали друг друга давным-давно.
Здесь, на каком-то выступе скалы во враждебной стране, откуда они могли и не выбраться живыми, началась история их любви.
На следующий вечер после долгого блуждания по лесу они добрались до намеченной точки. Вертолет сел в точно назначенное время и перебросил их в Сплит. Оттуда на «C-i3o» Поля и Керри доставили на базу Авиано. Через два дня они уже были в Форт-Брэгге.
Такое случайное и даже анекдотичное начало связи могло остаться без последствий, но оказалось, что оно навсегда отметило их отношения. Всякий раз, когда после заданий Поль и Керри встречались в «нормальных» условиях жизни казармы, их близость казалась обоим случайной, а соперничество брало верх над взаимопониманием. Они начинали мучить и почти ненавидеть друг друга. Напротив, когда на операциях, в которых они охотно вызывались участвовать вместе, Поля и Керри подстегивали опасность и непредсказуемость событий, они вновь обретали безграничное счастье первой близости. Они были похожи на наркоманов, попробовавших тяжелые наркотики и теперь не испытывавших к легким ничего, кроме отвращения.
Мысль оставить армейскую службу пришла им в головы одновременно, но по разным причинам. Поль не видел своего будущего в бесконечной череде заданий, которые будоражили кровь, но непременно оставляли какое-то ощущение пустоты. Ему казалось, что его жизнь превращается в бессмысленную круговерть, как ее понимал Паскаль, и он все больше отдаляется от чего-то главного. В ту пору во время затянувшихся перерывов между заданиями он много читал и имел вдоволь досуга, чтобы обдумать причины, по которым завербовался в армию. Верность слову и памяти той жертве, которую принес его отец, оставалась среди них главной, если не единственной. Сам Поль долгое время считал свой шаг доказательством смелости. Теперь же армейская служба виделась ему прибежищем трусости и бегством отличного выбора. В восемнадцать лет он мечтал об изучении медицины и установлении глубоких и искренних связей с людьми. В один прекрасный день Поль решил положить конец колебаниям и выбрал легкий путь армейской карьеры. Мысленно возвращаясь к тому времени, Поль подумал, что накопил достаточно опыта, чтобы пересмотреть свое решение. Было еще не поздно заняться медициной, к которой его неизменно влекло.
Керри тоже одолевали сомнения, но по совсем другим причинам. Поначалу она восприняла свою службу как вызов и возможность оправдать репутацию непокорной и дерзкой девчонки, которая установилась за ней среди сестер. Теперь она понимала, что приняла решение лишь под давлением крохотного мира своей семьи, державшей ее вместо мальчишки. Ей захотелось вернуться к серьезным занятиям психологией, которые ей пока заменяло беспорядочное чтение популярных статей и книг. Но главное, оказавшись заброшенной в мир мужчин, она стала иначе относиться к себе как к женщине. Глядя на своих кокетливых и бестолковых сестер, Керри постепенно привыкла использовать женственность как один из залогов успеха в жизни – вроде ума, спортивного духа и чувства юмора. Теперь она видела в ней нечто гораздо более важное. Ей захотелось жить жизнью женщины рядом с мужчиной, иметь семью.
Поль и Керри не раз обсуждали принятое обоими решение и то, что их к этому подвело. Велик был соблазн остаться вместе и в новой жизни, но после участия в последней перед отставкой операции они отбросили эту мысль. Поль и Керри были отправлены на Кавказ в расположение чеченских формирований, которым Соединенные Штаты оказывали тайную помощь. Само по себе задание не было сложным, хотя и требовало физического напряжения, но в этих непередаваемо красивых горах, среди принесенных в жертву суровых людей они испытали минуты такой любовной страсти, что даже мысль о том, что впереди маячит сытая и спокойная жизнь, казалась непереносимой. В двадцати километрах от разбомбленного Грозного, забравшись в бревенчатое убежище, которое начинал засыпать снег, они решили разорвать отношения на этой чистейшей ноте и сохранить воспоминания в неприкосновенности. Они распрощались друг с другом как путники, пошедшие после привала каждый своей дорогой.
Но перед тем они дали другу два обещания. Во-первых, оставив секс в стороне, всегда хранить взаимную привязанность, не изменять прекрасным воспоминаниям и помнить о том восхищении, которое всегда испытывали друг к другу. Второе было сродни зароку: они снова встретятся, если жизнь даст им шанс опять пережить минуты такой же близости, как та, что они испытали. Оба не очень-то верили в такую возможность, но поклялись ответить друг другу, если каким-то чудом опять «все сойдется».
В Одессе они убедились, что так и случилось.