Не бойся, тебе понравится
Шрифт:
Она, красивая, яркая, весёлая, хохочет запрокинув голову назад и выглядит удручающе счастливой. Совсем не похожа на бледную токсикозную Аду.Или именно так и должны выглядеть женщина, которая носятжеланногоребёнка от желанного мужчины?
И тут меня снова накрывает. Мощно, оглушительно и беспощадно бесповоротно.
Часть 41
***А дальше потянулись однообразные дни, наполненные самокопанием и собственноручным погружением самой себя в пучину депрессии.
Это было ужасное время. Я буквально силой заставляла себя идти в универ и не убегать сломя голову, когда где-то на горизонте появлялся Ветров. Сначала было очень тяжело, невероятно. Смотреть на жизнерадостную Мию рядом с ним было до отвращения противно. Он же был как обычно хмурым, холодным и отстранённым, так же я заметила, что они больше не целовались везде, где только можно, как они делали это раньше. Но это было слабым утешением, ведь стоило мне только закрыть глаза, я вспоминала тот наш единственный поцелуй на крыше и внутри всё переворачивалось.
Но я крепилась, из последних сил, как могла. Заставляла себя через силу улыбаться, заставляла себя "прикипеть" к Гарику, который сам подошёл ко мне после занятий в тот же день, когда увидел нас с Эмилем отъезжающими от ворот моего дома. Я честно призналась, что он ночевал у меня в гостиной, потому что был очень пьян. Правда, утаила причину его визита, сказав, что он по старой привычке приехал в отчий дом буквально на рогах. Ну а какую ещё причину я могла ему сказать? Я сама её точно не знаю. Гарик, вроде бы, поверил и троекратно включил своё обаяние. Парень запал, определённо. Так же безответно, как и я. Правда, здесь я поступила даже хуже, чем поступил со мной Ветров - я по-прежнему не сказала ему твёрдое "нет". Потому что струсила. Испугалась, что если останусь совсем одна, то окончательно съедет крыша. А ещё я не хотела причинить Гару боль. Видя, как человек из кожи вон лезет, стараясь тебе угодить, очень сложно послать его куда подальше.
Чёртова эгоистка, гореть мне в аду.
– Предки скоро возвращаются?
– Гарик топчется у порога, так и норовя до меня дотронуться. Так и быть - великодушно разрешаю ему обнять себя за талию и повторяю про себя словно мантру: я прикипаю к нему, он классный. Да, он классный. Гораздо лучше чем...
– Вообще, они надого уехали, на целый месяц.
– Месяц? Круто...
– мнётся, притягивая меня к себе ближе.
– А тебе не страшно одной? Ну, дом на отшибе, соседей мало...
Поднимаю на него взгляд и не могу сдержать улыбку.
– Намекаешь, чтобы я пригласила тебя на чай?
– Как мне повезло - моя девушка очень проницательна.
Это его назойливое желание как-то подчеркнуть, что я его девушка, немного раздражает.
Моя девушка - должно звучать приятно, я должна гордиться, что я чья-то девушка. Даже не чья-то, а такого интересного парня, но это выражение из его уст звучит крайне противоестественно. Чужеродно. Хочется взять длинную палку и отшвырнуть подальше это клеймо.
– Ты же знаешь мою позицию - все чаепития после свадьбы, - отшучиваюсь.
– Однако же Ветру ты разрешила у тебя переночевать. Уверен, что вы и чай пили.
Слова звучат ядовито. Его ревность и раздражение к Ветрову слишком очевидны, хотя он утверждает, что не держит обиды за ту потасовку на пороге универа, соглашаясь, что сам перегнул. Но я знаю точно, что он затаил на Эмиля злобу. Просто молчит, поддерживая негласный мужской кодекс чести, но почему-то я более чем уверена, что топор войны не зарыт.
– А может, не чай, а пивко под киношку раздавили?
– подмигивает.
– А что, была бы у меня сеструха, мы бы с ней отлично ладили.
Меня нервирует его неуместный сарказм. Во-первых, наши отношения с "братом" не его ума дело, а во-вторых, он достал напоминать мне постоянно об этом самом "брате". Всегда, в любой удобный момент он не упускает случая бросить вскользь его имя. Бросить и наблюдать за моей реакцией.
Это особая форма мазохизма такая?
– Это дом его отца, тебе известно это не меньше моего. Я не могла дать ему пинка под зад и вышвырнуть пьяным из по сути его же дома, - цежу, избавляясь от назойливой руки.
– Ладно, поздно уже, - отворачиваюсь, чтобы открыть дверь, но Гар рывком возвращает меня на исходную.
– Что в нём есть такого, чего нет во мне?
– льдистые глаза прожигают.
– Я недостаточно крут для тебя? У меня не такой обеспеченный отец? Тачка хуже? А может, он сделал что-то такое, от чего тебе снесло крышу? Так впусти меня и я покажу тебе небо в алмазах. Сравнишь.
– Да пошёл ты!
– вырываюсь и нервно вставляю ключ в замочную скважину.
– Думаешь, я слепой и ничего не замечаю? Да ты сохнешь по этому ублюдку.
– Мне казалось, что вы друзья.
– Были! Пока не появилась ты! Только ты нахрен ему не нужна, - нависает над моим лицом.
– У него есть Мия, они одного поля ягода и отлично ладят. У них всё зашибись. Было и будет. К кому же мне птичка на хвосте принесла, что она беременна.
Захлопываю дверь прямо перед его носом, но Гар не унимается:
– Включай мозг Лея, он тупо над тобой издевается!
– в рифлёном дверном окне торчит мутный силует.
– Знаешь, как он боговал, когда узнал, что вы приезжаете? Говорил, что твоя мать - шлюха. И ты такая же! Он ненавидит вас обеих! Ты для него пушечное мясо.
– Проваливай уже!
– Правда глаза колет? Ты сама всё прекрасно понимаешь, но почему-то отказываешься принимать очевидное. Ты же не дура, Лея, очнись уже! Снимай свои грёбаные шоры!
– удар ладонью по стеклу.
– Впусти меня, давай нормально поговорим.
– Я не хочу тебя больше видеть, неужели непонятно? Проваливай, Гар, или хуже будет.
– Нет, ты всё-таки дура.
– Пошёл к чёрту.
На несколько секунд он замолкает, а затем продолжает, но уже значительно сдержаннее и тише:
– Прости, не сдержался, опять я повёл себя как полный кретин. Но я ревную, неужели непонятно?! Не только к нему - ко всем. Ты мне, правда, нравишься и мне не хочется, чтобы ты вляпалась в дерьмо, сделала что-то такое, о чём будешь потом страшно жалеть.