Не буди Лешего
Шрифт:
— Ну пошли в чащу лесную. Где живу я, знаешь, но всё равно лучше не отставай.
— Кто ж я в твоём доме буду? — зашлёпала болотная нежить за мной, лапы переставляя перепончатые.
— Хозяйка будешь, — сказал ей.
— Хозяйка Леса? — испугалась она.
— Хозяйка Болота, а оно всё одно в моём лесу. Как и река. Посмотрим там, что дальше будет, а пока одна ты у нас водная нежить сильная, приглядывать будешь за рекой и болотом.
— Значит, и в твоём доме буду хозяйка? — осторожно спросила Кикимора.
— И в моём доме, — эхом повторил я.
— В бочку посадишь? — она
— Нет. Это я так… Стращал тебя. Притеснения тебе ни в чём не будет.
— Так я… жена буду твоя?
Я остановился, повернулся к ней.
— Если захочешь.
— В груди больно покамест, — ответила она, взглянув на реку.
— Одной лучше на болоте? — спросил я.
— За летом и осень придёт. Птицы улетят, вода холодной станет, — просипела Кикимора. — А потом и вовсе зима нагрянет, льдом стянет реку, вымерзнет болото. Нет, худо будет одной, — она взглянула тоскливо.
— Ну вот и решили, — я пошёл дальше. Так и привёл Кикимору к себе домой.
Глава 35. Потёмки
Обживались мы с Кикиморой сложно. Дал я ей время погоревать, не лез к ней с делами лесными, не беспокоил по хозяйству. Развела она мне в доме сырости, но я молчал. Наконец-то решил устроить её уже как-нибудь, чтобы мы друг другу не мешались.
Леса мало и рубить его на пристройку было жалко, так что я собрал всё поваленное, что рядом нашёл, соорудил для Кикиморы навес над болотом, которое теперь почти к дому подходило. Чтобы мне вода сруб не портила, я вокруг дома всё же почву осушил, оставил только в одном месте подход вроде канала болотистого да ванну природную для Кикиморы. Вот она там и повадилась сидеть.
К дому я сделал переход крытый, так Кикимора от болота до горницы моей по нему шастала да всю грязь домой носила. Наконец-то пообещал я этой болотной бабе, что действительно в бочку её посажу, если не прекратит. Лесной нечисти рядом с болотной под одной крышей, оказывается, обживаться сложно.
Помучавшись, сделал я ещё и купальню, и хотел ещё один переход соорудить от купальни этой в пристройку Кощееву, чтоб Кикимора там ночевала. Но болотная нежить наотрез отказалась. Там ей сухо слишком — кожа сохнет, шелушиться начинает, чешуя отваливается. Значит, надо ей влажность поддерживать в помещении. И спальню делать рядом с купальней. Наконец я всё обустроил.
С мелкой нечистью лесной я особо не общался, но все знали, что Кикимора — нынче жена мне. Так её никто в лесу обидеть не смел, относились с почтением.
Когда Кощей в гости пожаловал, Кикимора его старалась уважить. Накормить, напоить, беседой развлечь. Когда она в свою опочивальню болотную ушла, Кощей даже выдохнул.
Вышли мы с ним на крыльцо, сели на звёзды смотреть сквозь ветви, небо закрывающие.
— А женой зачем? Никак нельзя было по-другому? — первым спросил Кощей.
— А какая мне разница, пускай, — я отмахнулся, наблюдая за падающей звездой. — Всё одно это обман один, видимость.
— Как обман? — Кощей встрепенулся.
— Лес никогда не примет её, нежить болотную. Мне никак её, Кикимору, Хозяйкой Леса не сделать. А моя жена должна быть и лесной Хозяйкой.
— Ишь как! — Кощей покачал головой. — Ну а Рада кто?
— Раду можно было сделать Хозяйкой Леса, — ответил я без особого интереса к разговору. — У неё кровь есть наша, тёмная, и она человек. Ни к какой нежити — ни к водной, ни к огненной, пока не относится, хоть какой её делай — всё примет…
Как и Гостята бы могла — про себя уже подумал, но отогнал быстро эти мысли. Знахарке, видать, хорошо среди людей. Сама она говорила, что человек должен с людьми жить. Она свой выбор сделала. Не неволят ведь её там, но за всё это время она ко мне не пришла.
— Рада — Лесовичка, моя названная сестрица, вроде того, — я поднял и покрутил тонкий прутик в руках, — ну это тоже так, для неё больше название, чтоб не обижалась. Служка она моя и леса.
— А Кикимору служкой нельзя?
— Лесовичкой? — я повернулся к Кощею. — Тоже нельзя. Говорю же, она водная нежить, лес не примет. Но в том, что я Кикимору женой назвал, у меня тоже есть свой интерес.
Кощей посмотрел удивлённо. Не поверил. Я принялся объяснять:
— Мало того, что она так без всяких объяснений под мою защиту попадает, так ещё и я теперь имею право нос свой звериный, лесной совать в дела речные и болотные. Кикимора у нас одна водная нежить сильная, но нечисть помельче может её и не слушаться, от лап отбиться. А если будут знать, что я могу прийти да какому бунтарю усы, лапы и рыбий хвост отрубить — они уже и покладистее будут.
— А как ты в реку-то?
— А чего мне? — я плечами пожал. — Плавать я умею. В рыбу не обращаюсь, конечно, но в бобра какого, в ондатру могу. Язык речной выучу, ну и на правах мужа Кикиморы буду там свой суд вершить, порядок соблюдать. Пока нового Водяного не появится, надо же кому-то…
— Может и не появиться. Не у всякой реки он есть. А если тут Кикимора будет за главную владычицу водную, да ты со своим топором страх начнёшь нагонять — тем более.
— Умереть должен кто-то подходящий, — подумал вслух я.
— Дак это не так просто и не так часто случается, — Кощей вздохнул. — Сто лет может пройти или больше. А девка твоя что? Которая Гостята.
— Видел её, — нахмурился я. Говорить про неё не хотелось, скребло нутро. Всё ж таки, у нас, у нежити, сущность наша глупая. Прожила тут какая-то девка у меня три дня, нашла для меня слова ласковые, правильные. Обещала любить, вместе жить со мной обещала, а потом сбежала и всё.
— Ну и что? — Кощей продолжения требует.
— Да ничего. Среди селян она, пусть там и остаётся. Куда мне её? — я лапой слабо махнул на свой дом.
— А с Кикиморой, значит, так и будете, как муж с женой? — Кощей тоже на двери мои глянул. С того места, где мы сидим, пристройку да навес новый не видно, но Кощей, как прилетел, успел осмотреть всё. Поменял я свои хоромы основательно, под Кикимору всё перестроил.
— Без моего покровительства ей не быть речной владычицей. Нечисть помельче её загрызёт, — ответил я. — А меня боятся.
— Так она зелёная, в слизи какой-то, в чешуе, — Кощей поёжился. — Как ты с ней спать будешь?
— Да ещё Водяной только помер, не собираюсь я с ней спать.