Не единственная
Шрифт:
На мгновение Аньис захотелось прижаться к теплой мягкой груди этой женщины и рассказать обо всем. Но это ее бремя. Расскажет, поднимет переполох — и начнутся погони и смерти. Ведь никто не знает, что ожидать сейчас от Эдора…
Все оставшееся время до сна Тиарна и Кьяса с Аббой хлопотали вокруг нее. Отвели принять ванну, накормили ужином… А Аньис ушла в себя, думая, не стоит ли послать слуг и охрану за Эдором. Но разум подсказывал, что это смертельно опасно. Эдор может просто убить всех. Есть у охранников магическая сила или нет, но Эдор явно куда более сильный природный
Чистый, как слеза младенца, кулон она положила в деревянную коробочку. С сожалением и страхом одновременно. Ей не хотелось расставаться с ним, как не хотелось верить в то, что у нее теперь нет друга Эдора… А здесь в кулоне была самая чистая часть Эдора — его детские, наивные, искренние слезы. Закрыла коробочку на ключ и убрала подальше в шкаф, чтобы отдать потом господину Рональду. Слишком странно влияет на нее эта вещь, нельзя носить ее. Да и в комнате оставлять страшно, но пока нет другого выхода.
А сердце разрывалось от противоречивых мыслей и чувств. Какие только мысли не проносились в голове, когда она отпустила Кьясу с Аббой и легла в постель. Какие только чувства ее не мучили. Что это было? Неужели Эдор не болен, а действительно вожделеет ее? И при этом думает, что она настоящая наложница его наставника…? Но она ведь рассказывала ему о своей судьбе. Фраза про какое-то «Сокровище» застряла в голове и мучила, как нерешаемая задача.
Или она просто очень неприятна ему? Слишком плохо пахнет, слишком некрасивая для его расы… И пока она не приближалась, он терпел ее, был даже готов дружить. Но стоило ей приблизиться — и отвращение победило дружбу… Или он просто болен…
Понять было невозможно, но душа разрывалась от боли и тревоги. В конце концов она выключила свет, уткнулась в подушку и зарыдала. А когда слезы кончились, вздохнула и попробовала уснуть. Чтобы проснуться, когда вернется господин Рональд, и все станет надежно, безопасно, понятно и спокойно.
Но сон не шел…
А потом ее вдруг охватил ужас, похожий на тот, что она испытала, войдя в пыточную, только намного сильнее. Аньис замерла, всем своим существом ощущая, что сейчас нужно затаиться, прикинуться спящей. Ужас вдавил ее в постель, заставил застыть и почти не дышать. Интуиция точно и ясно говорила: молчи, не двигайся.
Беззвучно открылась дверь, и в комнату вошла ее смерть.
ГЛАВА 14
Эдор скорчился на полу, обхватил голову руками и покачивался из стороны в сторону, словно и верно сошел с ума. Пытался не дышать… Вдохнуть он отважился, лишь когда девушка, по его представлениям, уже вышла из подземелья. Только бы она ничего не сломала себе, только бы благополучно вылезла!
Но стоило втянуть воздух, и снова стало невыносимо душно от ее запаха. Вся камера пропиталась ею. Он так и видел перед собой, как она стоит напротив, решительная, глупая, странно бесстрашная… Словно ее заколдовали. Вот она делает шаг в его сторону… И у него кружится голова, мутнеет перед глазами, животная жажда обладания смешивается с духовной… С желанием заглянуть в глаза, впитать эту ее бесстрашную, но тонкую душу… А потом… Потом он бы впивался губами в ее губы, пока она сгорает, брал бы ее снова и снова, вжимая в стену, проникая до самой сути ее духа и тела. Пока она еще жива… О-о! Эдор закатил глаза, только чтобы не кинуться из камеры по следу — по нитке запаха, уводящей вверх.
На всякий случай он снова приковал одну руку к стене. Знал, что бесполезно. Бесполезно, даже если эта толстая дура, командующая здесь всем, прикажет прямо сейчас заложить вход в подвал. Все бесполезно… Он вынесет все двери. Или разрушит дворец, если потребуется.
Он не знал, сколько просидел так, вероятно, несколько часов. Нестерпимое вожделение, мучающее, словно его постоянно жгли каленым железом, превращало существование в ад. В те муки, что, по преданию, испытывают пленники, попавшие в подземелье Андоррэ. И мысли, мысли… Разные, сложные.
…Он убежал бы сразу, как только она потянулась к нему. Сбежал бы на другой конец материка. Но он не мог. С того момента, как она почти коснулась его, цепная реакция, что несет к Сокровищу, как бурный речной поток, запустилась в нем. Теперь он не мог уйти. Хотел умчаться как можно дальше отсюда. Но словно огромный магнит не давал ему покинуть замок. В отчаянии он кинулся в подземелье — старую тюрьму, оставшуюся во дворце от бывшего хозяина.
И теперь был как на привязи. Не уйти. Но и не остаться по-настоящему, не приблизиться. А когда она пришла, действительно был готов убить ее, не только, как его народ сжигает свои Сокровища. Ему хотелось отомстить за ту муку, дилемму, что она создает своим появлением.
Но… Даже когда в отчаянии он уже не мог бороться, когда Аньис шла прямо к нему, чтобы отстегнуть, а сам он уже все решил… — даже тогда что-то, одна неуловимая точка в душе не давала убить ее. Самое страшное и самое великое, что было в его жизни — когда он прыгнул, выдирая кольца из стены, спасаясь от своего счастья, от своего наслаждения… Добровольно уходя от него. И те оскорбления, что он кинул в нее… Чтобы спасти ей жизнь.
….Значит… Значит, он может владеть собой? Значит, он любит девочку, раз, даже когда она была так близко, не убил ее? Эдор перестал раскачиваться. Осознание теплом залило душу.
Он не знал любви к женщине. В его жизни вообще было мало любви. Отец был суров и справедлив с ним, воспитывал истинного наследника, правителя великого народа. Мать тоже была строгая, жесткая, как железный стержень, умная и проницательная. Но она любила его… И Эдор любил мать. И знал, что главным в этой любви было нежелание делать друг другу больно, стремление радовать и делать счастливым, заботиться, решать проблемы… Так, выходит, он любит Аньис? А она его?
Ведь он смог устоять, когда она сама шла в его объятья… А она! Она, его девочка, его Сокровище! Она готова была умереть, лишь бы помочь ему! Она так волновалась за него, так хотела позаботиться! Что это еще, если не любовь?
Проклятый наставник! Выходит, они давно любят друг друга. А он… Он обманывает их. Готовит ее для себя, выращивает, творит под себя, делает такой, как ему нужно. Лепит как скульптуру. И водит за нос его, Эдора…
Эдор встал и принюхался. Если добавить магии, то нить запаха покажет, где именно его любовь. Его Сокровище легло в постель, ждало его. И он придет.
Эдор пружинисто подпрыгнул на молодых сильных ногах, усмехнулся — криво, как его учитель. Потом улыбнулся и пошел обрести свое счастье. Или убить.