Не ешь груши!

Колотилина Октавия

— Я — суперкомпьютер, моё предназначение — учитывать интересы каждого жителя Земли. Чего хочешь ты?

— Чего хочу? — Она облизала губы. — У вас тут будущее, да? Мне нужно лекарство от рака поджелудочной железы четвёртой стадии. Изобрели такое?

— Подождите, проверяю информацию.

Голограмма стояла и улыбалась. Потом произнесла:

— Вынуждена тебя огорчить, хотя бы на сорок процентов эффективного средства не найдено. Что-нибудь ещё?

— Ничего, — тихо ответила Инга и села мимо кровати, потому что та снова отодвинулась.

— В таком случае вы будете интегрированы и займёте надлежащее место в общественной

иерархии.

— Ага, выдадите за раба, знаем, — откликнулась Инга.

Мадам исчезла.

На душе тапиры скребли. Да и что толку, если бы его изобрели? Домой не попасть.

В комнате между тем происходило какое-то нездоровое движение: шкафы отъехали к окну, кровать поднялась вертикально, пушистый ковёр сложил ворсинки и стал гладким, упругим.

Въехали три робота, подозрительно похожие на тренажёры; за ними вползла скакалка.

— Зарядка! Зарядка! — скандировала мебель.

— Спасибо, я уже напрыгалась. — Инга отпрянула и ударилась спиной об гардероб. — На год хватит!

Скакалка обвилась вокруг ног:

— Только посмотрите на свои мышцы! Их необходимо укреплять.

— Надо вам спеть песню о пользе физических упражнений! — воскликнул самоварище, и его стол начал приплясывать.

— Зарядка всем полезна, зарядка всем нужна! — затянули шкафы, подхлопывая себе дверцами:

От лени и болезни спасает нас она! От хандры и от мороза, И от остеопороза, От холеры, анемии, От волчанки, невралгии. Если тело пропотело — Три калории сгорело. Хочешь ужин заработать? На ступеньках надо топать!

Шкафы то съезжались, то разъезжались, наклонялись в разные стороны, так что посуда внутри металась туда-сюда и ударялась о стенки.

— Эй, вы прекратите танцевать?! — напрасно просила Инга.

— Они только начали, — сообщил шёпотом мойдодыр.

— Слушай, тебе же это всё не нравится? — Инга повернулась к нему. — Почему сам кренделя кривыми ногами выделываешь?

— Иначе не могу — танцы заложены в мою программу, для психологической реабилитации пациентов, — ответил умывальник, помахивая полотенцами.

Будь ты русский или швед, Будь ребёнок или дед, Будь за мир ты во всём мире — Волоки скорее гири! Вшивый, лысый и хромой, Будь ты даже смерть

с косой, Мы тебе безмерно рады, Только отжимай снаряды! Нам сегодня всё кошерно — Занимались мы примерно! Можешь ты не есть мацу, Главное — качай мышцу!

В песне ещё были слова, только не все приличные: народная, наверное.

Кордебалет из божьих коровок въехал на ковёр и закружился красным водоворотом, чёрные точки каждой сложились наподобие залихватской улыбки. Из прихожей раздавалось ритмичное топанье — там подпрыгивал холодильник.

Настольные лампы забрались на шкаф, верхние светодиоды погасли. В лучах софитов, большого и маленького, выступали двое танцующих.

— Дурдом! — простонала Инга, наблюдая, как тостер со скакалкой пытаются изобразить влюблённую пару.

Когда песня закончилась, кордебалет окружил мойдодыра и удалился чистить раковину. Снова зажегся свет.

В комнату въехала стеклянная тумба с лекарствами на полочках, повернула квадратную голову к Инге:

— Зарядка отменяется. У меня срочный приказ от Мадам.

— Вечно ты не вовремя, медицинский бот! — Скакалка погрозила хвостом. — Мы почти убедили пациента!

Бот не слушал.

— У вас обнаружено отсутствие вживлённого чипа в лобной кости и правом запястье. Необходима срочная трепанация черепа.

Он звякнул и выпустил восемь манипуляторов с различными насадками — скальпели, острые молоточки, маленькие циркулярные пилы...

— Не надо мне ничего вживлять! — предупредила Инга.

— Чип позволит вам общаться, заказывать товары и услуги, контролировать своё здоровье, — наступал железный садист, — без чипа немыслима жизнь современного человека.

— Но я не хочу!

— Согласно закону номер двести сорок пять от две тысячи тридцать шестого года, данная процедура обязательна. Согласие не требуется.

— Кто-нибудь! Ну в этой автоматической психушке должен же быть хоть один живой человек?!

Перепрыгнув через пыточные орудия, Инга понеслась на кухню и юркнула под мягкое сиденье, прямо на стопку клеёнок — хоть диван обычный.

Сквозь щель она видела, как мечутся туда-сюда роботы. Но вот в столовую вплыл белый шкафчик с цилиндрической головой на длинной суставчатой шее-штативе.

«Рентгеновский аппарат, — поняла Инга. — И тогда они позвали Вия».

Голова поездила туда-сюда на каретке, загудела, открылись шторки-жалюзи.

«Поднимите мне веки», — задохнулась от ужаса несчастная пленница.

Рентгеновский луч метр за метром стал обшаривать комнату. И упёрся в сидение.

«Вий» не издал ни звука. Но со всех сторон к дивану ринулась электронная нечисть — вещи общались через собственную сеть.

Тележка-носилки присела рядом, на неё выволокли Ингу. По рукам-ногам ползли ремни, растягивая на ложе, медицинский бот приготовился резать.

— Помогите! — в отчаянии крикнула она. — Слышите?!

Подъехал автомат-анестезиолог, протянул к лицу прозрачную маску, из которой шёл резкий запах эфира.