НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.
Шрифт:
– Ты вот мне скажи, как в тебе уживаются два совершенно разных человека? Вчера ты лезешь в окно к пьяному, невменяемому дураку, сегодня, боишься безопасного ужа...
– Сравнил, уж страшнее, - насупилась Даша.
– Червяк страшнее? Он же не кусается... Ничего непонятно. Бабу ни под что не подгонишь. Наша баба - это особое божье творение, наказание и награда для мужика. Ответь, мобильный звонок, мамуля?- указал он подбородком на трезвон.
Показав, что муж не ошибся, Даша нажала кнопку.
– Дашенька, где вы?- ворвался голос Зинаиды в салон.
Даша стрельнув в сторону мужа запела:
– Едем домой, чудесно провели время, приеду, расскажу.
– Про ужа не забудь, - подначивая напомнил Роман о неприятном моменте.
– Зачем?- не поняла юмора она.
На таком перепаде жена была для него особенно забавной и он погнал юморить дальше:
– Чтоб порадовались, естественно. После такой роковой встречи со змеем Горынычем не превратится в лягушку - большая удача.
– Издевался муж, подтягивая Дарью к себе, пьяня её жаром безумно любящих глаз.
– Бугров, ты говнюк, - надув губки, отвернулась она от Романа поняв, что её опять удалось Бугрову развести.
– Ого-го, Дарьюшка, что за выражение?
– изумился тону и словам жены Бугров.
– Обиделась? Малышка, я пошутил, вспомнил тебя, аппетитненькую, на поляночке, слюньки закапали. Давай мириться, солнышко, - загнав машину во двор и кинув ключи Сан Санычу, подхватив жену на руки, полетел в дом.
– Мам, мы сейчас придём, приготовь нам поесть, ужасно голодные.
– Хоть бы раз сказал, что-то другое. Надя, перекрой ему путь, а то слиняет только его и видели, из берлоги его не так просто выманить,- прокричала она появившейся на веранде Громовой.
Та тут же приняла такой крик души к действию.
– Пропавшие козлятушки, - обрадовалась приходу детей Громова. Ломая безжалостно планы бежавшего во всю прыть с желанной ношей на руках Бугрова.- Как погуляли?
– По-пионерски, круто вы меня повязали, - скривился недовольный Роман, опуская жену на веранду.- Взяли в осаду по всем правилам военного искусства.
Даша переводя разговор от Романа в иную плоскость, ляпнула:
– Я ужа видела.
– Бедный ужик, - жалостливо вздохнула Надежда Фёдоровна.
– Почему, - не поняла Даша.
– Должно быть, умер, разрыв сердца, от твоего верещания.
Ромка только крякнул в кулак: - Что-то около того.
– Папуля, они меня обижают, - кинулась она к отцу.
– Мы потешаемся, - защищалась Громова.
– По какому поводу злословим?
– включился в игру, всё поняв, Борис Викторович.
– Она увидела в лесу нечто ужасное, - закатила глаза Надежда Фёдоровна.
– У нас крокодилы завелись?
– подмигнул Роману он.
– Хватит вам, там был уж.
– Взмолилась Дашка.
– Я не понял, мы идём париться или нет?
– прекратил мучения снохи появившийся из сауны Фёдор Егорович. Всё готово. Раки покраснели, веники запарились, пиво на льду доходит.
– Заберите ещё вот это, - сунула мать поднос с фруктами Роману.
Пропустив всех вперёд, Роман тормознул отца.
– Пап, на пять слов.- Отойдя от семьи спросил в упор:- Как там у соседей?
Фёдор опустил тяжёлую руку на плечо сына и сказал стараясь ровно:
– По-людски похороним, Ромаха, не переживай. Гроб я уже отвёз в морг, услуги оплатил. Завтра все следственные дела окончат, заберём Кольку и похороним. С могилкой, поминками договорился, памятник купил. Матери хуже всего его сейчас, "скорая" постоянно дежурит, дочь сиднем около неё сидит. Завтра перед похоронами зайдём, без этого нельзя. Идём сынок, жизнь, она любит вперёд катиться. Нельзя тормозить и оглядываться назад, тогда крышка, остановка на долгие годы.
В сауне шли дебаты, бурно решали, кому идти париться первыми. Уступили женщинам, себе оставив накрытый по всем правилам стол у бассейна. По сути-то спорила женская сторона, а мужская в лице Громова только оборонялась. Боясь прибывшей поддержки в лице сына и мужа Зинаида скомандовала:
– Пока мужики не передумали, пошли девчонки.
Но Фёдор с Романом и не собирались перечить. Мужской люд, прогибаясь и уступая, знал, что долго женщины в пару не продержатся, всё пройдёт быстро и безболезненно. Так оно и произошло. Пахнущие мятой, берёзовым веником, парком, замотанные экзотически простынями они напоминали греческих богинь.
– Лентяи, - сходу напала на мужчин Зинаида, - хоть бы поплавали, размялись.
– Нет, сидят себе пивко потягивают и рыбкой хрустят.
– Больно надо, когда есть стол, - съязвила в тон свахи и Надежда Фёдоровна.- Такая уж мужская натура.
– Как банька, с лёгким парком вас, девочки, - подскочил на месте Фёдор Егорович, торопясь пододвинуть стул жене.
– Меняемся. Вы отдыхайте, а мы пойдём, жирок потопим, - поманил Громов мужиков.
Уходя, Роман умудрился пошептаться с Дашкиным ушком, от чего побурели её щёки и опустились в стол глаза.
– Даш, неугомонный в баню приглашал?
– Почему вы так решили, Зинаида Валентиновна?
– совсем смутилась такой прозорливости Даша.
– По твоим пунцовым щекам. Где-то он должен наверстать упущенное?
– Если она не придет, что он предпримет, а, Зиночка?
– Придёт, перекинет, через плечо и унесёт.
– Голый, что ли?
– Необязательно, но с него станется. За ним не заржавеет. Даш, а ты чего молчишь, сладко с ним мыться? А помнишь, что я тебе говорила. Съешь дыньку, вкусно.
– Пивка с рыбкой попробуй, - пододвинула мать.
– Рыбка во рту тает, пивко светлое, хоть глоточек, - угощала и свекровь.
– Я не люблю, спасибо. Ромаше оставлю, он от всего этого балдеет.
– Хватит ему, Фёдор накупил столько, что упиться можно, вон ящики стоят. Даш, ты погоди не ходи, посмотрим, что мой бугай делать будет, интересно же нам с Надей понаблюдать.
– Уговаривала Зинаида невестку, хотя если догадается, что это мы научили, покидает в бассейн.
– Как покидает, кого?
– обмерла Надежда Фёдоровна.