НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.
Шрифт:
Лиза отговорилась.
– Дойду я. Отец, не мельтеши под ногами, Роман всё сделает сам, а ты дома жди.
– Зря отказалась от рук, но хозяину воля. Двинули помаленьку. Миша, может, ты папеньке компанию составишь?
Какое там, Михаил вскипел:
– Не проси, я с женой. Николай Потапович один похозяйничает.
Бугрову ничего не оставалось, как поторопить:
– Тогда не тяни, машина внизу, спускайся потихоньку, вещи я заберу.
Мишу Бугров посадил на переднее сидение, чтоб Лизе было попросторнее устроиться сзади одной. Лизавета старалась крепиться, но боль вырывалась наружу. Стоны участились, Бугров добавил скорость.
– Больно, держись, девочка, скоро домчу, - уговаривал он её.
– Ночь, дорога свободна. Потерпи, рыбонька.
– Спасибо, красавчик. Надеюсь, воды не отойдут в твоём автомобиле. Испорчу салон твоей спортивной, навороченной конфетки.
– Гори он огнём, думай о себе и ребёнке.
Ночная улица была почти пуста, и Роман выжимал из мотора все заложенные в него конструктором силы, на поворотах визжали покрышки. Бугров любил ночную дорогу, любил за то, что ночью отдыхала её проезжая часть. Домчались быстро.
– Боже! Боже! Я б с ума один сошёл... Уже почти приехали, Лизонька. Дыши глубже, как доктор на занятиях показывал, - просил жену Миша, всматриваясь в ночной город.
– Действительно, приехали, - перевёл дух Роман, подруливая к больничному крыльцу.
– Миша поднимайся в приёмный покой, я с ней разберусь. Лизавета, хвост пистолетом, мы идём.
– Жива пока, мутить начинает, ох, как больно. И как это десятками рожают. Одного и больше ни за что.
Осторожно поднимались по лестнице. Долго звонили, пока открыли. Добравшийся первым до приёмного покоя Миша, шумел там, гоняя персонал, правда, без особого успеха.
– Мы роженицу привезли, а все спят, канальи. Давайте доктора быстрее.
Кое-как нашли доктора. Появившийся усталый парень, спокойный и невозмутимый, лет под тридцать, вопросительно уставился на Мишу.
– Кому доктор нужен, тебе? Чего орёшь, родов у тебя не предвидится.
– Жена рожает. Не очень-то ты похож на доктора.
– Другие утверждали, что вылитый, - съязвил док.
– Женщину или кого постарше..., - сомневался в профессиональной пригодности не понравившегося ему врача парень.
– Где роженица, философ? Что вы все ночью рожаете и непременно в мою смену.
– Ночью дороги быстрые, легче ехать, - встал Бугров, собираясь разобраться с наглецом. Лиза, вымученная схватками, полулежала в кресле за дверью. Роман, сидевший перед ней на корточках, пытаясь помочь, облегчить страдания, жалея, гладил её растрёпанную голову и вздрагивающие плечи, целуя вспотевшие от нестерпимой боли руки.
– Терпи, девочка, ещё немного осталось. Я его сейчас убью, рванулся он к болтающему врачу.
– Помоги ей, хватит трепаться.
– Бугор, его не колышет мучение женщины. Давай, блин, дадим ему для ума в лоб.- Пылил и Миша.
– Лиза, ты?
– узнал роженицу доктор.
– Кто из этих ненормальных твой муж?
– А тебе какая разница, делай что-нибудь, - озлился Роман.
– Красавчик, притормози. Тимофей, Миша - муж.
– Откуда ты этого проходимца знаешь?
– насторожился Миша.
– Мы учились вместе. Правда он на немного раньше нас закончил, - простонала Лиза.
Полученная информация озадачила ребят.
– Давайте другого доктора, студент нам не нужен, - заартачился Миша.
– Не психуй, - осадил его Тимофей.
– Всё будет по науке. Хочешь посмотреть, как родится твой малыш, пошли. Я мирный парень. Это вас военных в любых одеждах можно узнать. Бегом в атаку сходу рвётесь.
– Что?- взревел Бугров.
– Ура! говорю на лбу печатью стоит,- ухмылялся врач.
– Рома, ты езжай домой, - поманила Лиза Бугрова.
– Не волнуйся, он хороший доктор.
Лицо её покрытое потом, представляло сплошную маску из боли.
Бугров чмокнул её в щёчку стараясь не дрожать и страдая через её мучения, объявил:
– Идите, идите, не думайте обо мне, я подожду сколько надо. Может, помощь ещё нужна будет, мало ли что случается. В кресле подремлю, девчата кофе организуют. И подумал: "Сколько ещё ей бедной мучиться?" Сколько вообще женщина способна выносить эти страдания?
Не спуская заворожённых глаз с Бугрова, медсёстры согласно закивали. Они развлекут и организуют. Лизу посадили в кресло и покатили по коридору.
– Мишенька, дорогой, ты хорошо подумал, согласившись на участие в родах.
– охала Лизавета.
– Лиза, смотреть, не рожать, не беспокойся за меня, - не ведая процесса, храбрился тот.
– Не тревожься ты о нём, думай о ребёнке лучше, откачаем твоего благоверного, - посмеивался доктор, катя кресло с Лизой.
– Доктор, - на ушко поманила Тимофея Лиза.
– Осторожно он на протезах.
– Понял, учту.
Ромкину идиллию с журналами, кофе и длинноногими медсёстрами поломала принёсшаяся из родильного бокса нянечка.
– Быстрее, там вашему другу плохо.
– Дуралейство, почему с ним если рожает его жена? А что с Лизой?
Нянечка почему-то медлила с ответом; не знала, как начать. Минуты показались вечностью, Роману мерещилось чёрте что. Стоял в страшном напряжении, прислушиваясь к тишине коридора. Минута, ещё минута... Ему было страшно и начинало колотить.
– Не знаю, у доктора спросите, меня послали за вами.
"Ах ты..." Роман нёсся так, что та безнадёжно не успевала. Миша валялся на кушетке, в коридоре, плохо ворочая языком. Увидев Ромку, пожаловался.
– Ноги не слушаются.
– Ещё бы, старина, у тебя протезы. Миша, что за компот?
– подсел на кушетку Роман.
– С Лизой порядок?
Он панически смотрел на дверь, за которой находилась Лиза.
– Там такой ужастик, кровища, - хватал друга за руки Миша.
– Как на войне.