Не гореть!
Шрифт:
— Думаешь, зашевелился бы? — дернулся Лёха, расставлявший рюмки.
— А думаешь, нет? — ответил за Басаргина Генка. — Прикинь вонь, на весь Киев бы ославил. Еще б и погоны слетели. Нахер такое счастье? Дэн, у тебя закруток материных нет? Помнится, ты как-то ставил под водочку, хорошо пошло.
— Сейчас принесу, она мне балкон тарит, — ответил Дэн. — А Антонова, Жора, явно телегу накатает. Там, походу, тоже мозга нет.
— Ну просто телега, без показаний, без доказательств — ничего не стоит, — вздохнул Каланча и водрузил на стол
— Похрену Пирогову на доказательства, — к имеющемуся на столе Денис добавил грибы и какие-то салаты из Басаргинских запасов. — А зарплата найдется.
— Все сначала начинать, — продолжал ныть Жорик. — Полкан на пенсию свалил бы — так тебе и до начальника караула недолго, а там и повыше, а?
— Ну вот свалит — вернусь, — расхохотался Дэн. — Буду карьеру строить.
— Очень смешно, — пробурчал Каланча. — Вообще, ты думай, а… может, куда в охрану…
— Ага, береговую, — заржал Генка. — Нормально все будет! Частей пожарных по Киеву нет?
— Мне бы в небо… там я не был… — весело подхватил Денис и наполнил рюмки. — Быстренько вздрогнули, а то жрать охота.
Ребята подтянулись к столу. Все еще растерянные, но чуть менее убитые, чем с утра.
— Мы сейчас провожаем старую жизнь или встречаем новую? — спросил Грищенко.
— Как нравится, Лёха! — отозвался почти бывший командир и опрокинул в себя водку. — Черт, надо в морозилку сунуть. Юр, ты картофана на роту начистил. Жене, нахрен, повезешь.
— Да ладно, впрок пойдет, — усмехнулся Юрка. — Я в армии на кухне дежурить любил. Видишь, сноровка.
— Вам лишь бы пожрать, — хохотнул Колтовой. — Вот у моей тетки вечно на кухне людей не хватает, на лето зашлем тебя, Юрец, в родное село, будешь там ей туристов обрабатывать.
— Иди ты!
— А где тетка-то? — вяло поинтересовался Жорка. Глаза его начали мутнеть, не иначе от унюханного алкоголя. Выпить-то толком и не успели.
— Да полчаса от Буковели, — разглагольствовал Гена. — Красота. Зимой лыжи, летом — походы. Не жизнь — сказка. Она там пару коттеджей сдает и питание организовывает для туристов.
— Ща я вам питание организую! — рассмеялся Юра, ставя кастрюлю с дымящимся картофельным пюре посреди стола. — Чай не барева, по тарелкам раскидаете сами?
Этот их то ли завтрак, то ли обед затянулся. И непонятно было — празднуют или горе заливают. Просидели до глубокого послеобедья, и если Юрка, Лёха и Генка были в состоянии сами уйти домой, то Жорик себя переоценил, заснув сидя прямо на кухонном диване после второй рюмки. Попытки его реанимировать ни к чему не привели.
— Мало нам одного трупа, второе тело тебе организовали, — пьяно и не к месту похохатывал Колтовой.
— Очнется — свалит, — махнул рукой Денис.
Выпроводив мужиков, он вернул кухне первоначальный вид и свалил сам. В комнату. Но спать откровенно не получалось. Он проваливался в короткую, тяжелую дремоту и снова открывал глаза, отмечая, как с каждым разом за окном становится все темнее. Сумерки затапливали комнату. В их полумраке зыбкость его положения представала особенно реальной.
Впервые Денис не знал, что ему делать дальше. Уход из части был единственно верным решением, но о другой работе не думалось. Да и что он еще умеет? Переучиваться — не хочет. И всегда есть надежда на спонтанность, не единожды выручавшую его.
Под вялый рассудифилис о туманном будущем он бесцельно рассматривал тени, блуждающие по потолку от ветвей деревьев, прислушивался, как топчется по квартире Жорка. Ржал с себя, когда под нетрезвое ворчание, раздающее с кухни, родилась нелепая мысль о том, что приходится ночевать с Каланчой в то время, когда хочется с Олькой. Засыпал и снова открывал глаза, взглядывал на телефон, мрачно отмечая, что прошло не больше получаса.
Из очередного забытья его вывел звонок, неожиданный и громкий в тишине. Набор цифр, высветившихся на экране телефона, ничего Басаргину не объяснил.
— Слушаю, — сонно проговорил он в трубку, не ожидая ничего интересного. И без того слишком много интересного за одни сутки.
— Это Басаргин Денис Викторович? — отозвалась мужским голосом трубка.
— Он самый.
— Сержант Жданов. Я по поводу вчерашнего инцидента звоню.
Сон, и без того рваный, слетел, и Денис резко сел на кровати.
— Что там? — спросил он глухо, потирая глаза.
— Антонов пришел в себя. Врачи говорят, у него передоз приключился. Заявление писать не будут. Так что, выдыхайте. Я посчитал необходимым сообщить.
Денис некоторое время молчал. Надо бы радоваться, что душегубом не стал, а вместо этого думалось о девочке. Что ее ждет в таком семействе…
— Твоя работа? — заговорил он, отгоняя чертовы мысли.
— Немножко, — в интонации сержантика слышалась улыбка. И чуточку гордость. — Но они сами напросились. Им еще грести и грести, так хоть вас не тронут.
— Спасибо. Тебя мама с папой как назвали, сержант Жданов?
— Толиком.
— Не гореть тебе, Толик!
— Я не знаю, как у вас отвечают, — рассмеялся Жданов и, немного смущаясь, добавил: — Потому и вам удачи, Денис Викторович.
15. Апокалипсис надёжкинского масштаба
— Ты представляешь, этот придурок Басаргин человека убил!
Оля хапанула ртом воздух, но того ей попросту не хватило. Так, бездыханная, и замерла, глядя на Машку, и ничего не видя перед собой — мир заволакивало черным.
— Короче, просто капец! — продолжала вещать пышущая праведным гневом Голубева. — Вот так живешь с кем-то рядом, общаешься. А он бац! И такое! Ну прикинь урод, а?!
— Кто? — с трудом выдавила из себя Надёжкина, пытаясь отогнать морок. Может быть, послышалось? Может быть, что-то не так поняла. Невозможно же, чтобы так!