Не хочу быть полководцем
Шрифт:
Впрочем, после того как я рассказал о московских казнях, стремление князя поубавилось. Долгорукий-то считал, будто опричнику все можно. И не только считал, но и видел тому наглядное подтверждение. Царь-батюшка во Пскове хоть и не лютовал с такой силой, как в Новгороде, а все одно позверствовал изрядно. Андрей Тимофеевич не чаял и выжить. Они ж перед царским приездом все в баньку сходили, чистое исподнее надели, исповедались, причастились святых тайн. Была бы их воля – и соборовались бы заодно, да церковь проводит этот обряд только с тяжелобольными. Вот тогда-то он и нагляделся, что творят «лучшие люди», причем безнаказанно, и ему это… очень понравилось. Нет, не сами зверства, он же не садист. Зато безнаказанность пришлась по душе…
А тут, оказывается, не все так просто, как ему казалось. Раз сами опричники – да еще какие, весь цвет, все руководство – кладут головы на плаху, получается, что и торопиться ни к чему. Успеется прилечь под топор.
И снова он стал белым и пушистым. До поры до времени. И подаркам очень обрадовался, особенно сабле, а ведь помимо нее я прикупил и еще кое-что, так сказать, по женской части. Я ж по Пскову не просто так хаживал – подарок Маше подыскивал. А как без него? Серьги-то с бусами вроде от Воротынского, а от меня самого что? С матушкой-княгиней проще – ей я еще в Москве приобрел пуховый плат, расшитый золотой нитью, а вот княжне…
Под конец уже, так ничего и не подыскав, я купил платок, хотя сам понимал – не то. Пусть он красивый, дорогой, расшитый золотом, по-весеннему веселый, с темно-синим загадочным ободком по краю, но не то. А спустя полчаса набрел еще на один ряд, увидел коруну и сразу загорелся – оно!
Почему-то девичьи головные уборы встречались мне гораздо реже, чем всякие там волосники, кокошники, кики, убрусы и прочие, которые для замужних, так что особо выбирать было не из чего. Да и сами венчики [41] были не столь богатыми, чтоб достойно выглядеть на прелестной головке моей Маши. А тут лежала целая коруна [42] , чуть ли не целиком сотканная из золотых и серебряных нитей, вся в мелких жемчужинах, а более крупные за неимением места искусный мастер расположил так, что они свешивались с нижнего края. Платил не торгуясь – оно того стоило.
41
Венчик – узкая полоска из металла или материи, охватывающая лоб и сходящаяся на затылке.
42
Коруна – то же самое, но более сложная и богаче украшенная.
Но о том, чтобы я сам вручил серьги и все прочее княжне Марии, Андрей Тимофеевич поначалу не захотел и слушать. Ну и я уперся. Раз сказано – отдать самолично, так и будет, а коль нет – отвезу назад. И точка! Долго он со мной бился, пока не уступил. То жаловался на ее нездоровье, то ссылался на какой-то сглаз, но деваться некуда – все-таки согласился.
И вот теперь он не просто стоял между нами, он еще и говорил, да как – тарахтел без остановки. За меня распинался. Точнее, за князя Воротынского. Дескать, вот какой славный и добрый у тебя внучатый дядюшка, не забыл Марьюшку, кою он в детстве, бывало, качал на колене. Ну и прочее в том же духе.
А я только хлопал глазами да любовался своей ненаглядной. Ох и хороша! Была красота неописуемая, вроде дальше некуда, но оказывается – есть. И вранье это, будто ангелы не спускаются на землю. Просто это случается очень редко, и не каждый может их увидеть. Мне повезло – вот он, передо мной, во плоти земной.
Глаза ее, правда, увидел лишь два раза. Первый – когда вошел, а второй – перед расставанием, когда она благодарила за подарок. Не меня, конечно, Воротынского. А может, и хорошо, что не смотрела, потому что мне и мимолетного выше крыши. В душе так полыхнуло – мочи нет. Через пару минут, не раньше, я только стал приходить в себя, да и то с превеликим трудом, а она опять глядь-глядь на меня, и вновь я в жару и в бреду.
Что-что? Нет, я не оговорился. Именно через пару минут. А вы думали, я виделся с ней час или хотя бы полчаса? Если бы. Пришел, отдал и свободен, парень. Чего тебе еще надо? Все равно не по твоим зубам девка. Она ж – понимать надо – царская невеста. А ты хоть и имеешь знатный титул, да чина у тебя нет, хоть и крест православный на груди, но все одно – иноземец. И что молод тоже скорее в минус, чем в плюс – еще засмущаешь нашу красавицу, которая по глупости и молодости не понимает своего счастья. Нет уж, хорошего понемножку.
А я-то, дурачок, о кренделях небесных размечтался. Думал, встречусь, перстенек покажу, напомню о себе, а потом все-все ей скажу, без утайки. Разом бухну, и будь что будет. Страшновато немного, но ничего, я отчаянный. К тому же я ей тоже приглянулся – она сама об этом намекнула при первой встрече. Ну пускай не так, как она мне, но оно и понятно – я человек, а она – ангел.
Словом, хорошо бы все получилось, но не зря в сказках красавиц всегда охранял дракон. Народ, оказывается, просто так ничего не сочиняет. Он все сюжеты черпает из жизни, и я в этом убедился воочию. Вот она, красавица, а вот тебе и дракон. Он же цербер. Он же кощей, который пусть не над златом, но над чином чахнет, все о боярской шапке мечтает. Царь ведь первым делом папашу жены милостями осыпает. Тут же. Прямо на свадьбе. Братьев, если они имеются, в окольничие, а тестя непременно боярином.
Сказал бы я ему, да ведь все равно не поймет, как ни втолковывай, что счастье не в титулах. Даже и слушать не станет, потому что это – его мечта. Кривобокая, косорукая, но мечта, а потому разубеждать бесполезно.
«Эх, Карлсон, не в пирогах счастье», – грустно сказал Малыш. «Вот чудак! А в чем же еще?» – удивился тот.
Так и тут. Нет, республиканское правление, конечно, имеет свои минусы, и предостаточно, но есть у него и существенный плюс – отсутствие каких бы то ни было титулов. Хотя нет, что это я. Если разобраться, то они и там имеются, просто именуются иначе, а так те же яйца, только в профиль. Вот с такими грустными мыслями я и бродил по терему который день кряду, размышляя, плюнуть на все и уехать или все-таки немного обождать.
Правда, кое-чего за время пребывания у Долгорукого мне добиться удалось. Княгиню, во всяком случае, я успел обаять. Уже на третий день Анастасия Владимировна во мне души не чаяла, да и сам князь мягчел на глазах, особенно когда выяснил, в каких солидных чинах пребывает фрязин – первый помощник Воротынского по выполнению особого государева поручения, и заручился моим обещанием подсобить в столь деликатном дельце, как назначение его юного сынишки Александра на какую-нибудь должностишку при царском дворе. Очень уж Андрей Тимофеевич беспокоился за своего наследника. Честно говоря, обещая это, пришлось несколько превысить свои полномочия, но, учитывая, что Воротынский сейчас без меня никуда, я надеялся, что в таком пустяке князь Михайла Иванович навряд ли откажет.
На мой взгляд, и самого будущего тестя надо переводить из этих мест, граничащих с Речью Посполитой, – уж очень они опасные. Сейчас еще ничего, тихо, а вот лет девять назад, особенно под Невелем, который не столь уж и далеко, всего в полусотне верст к югу, полыхали такие бои – мама не горюй.
Словом, плюсы в моем пребывании в Бирючах имелись, и немалые. Если бы удалось еще разик увидеться с Машей – совсем хорошо, но встреча не выходила никаким боком, как я ни ломал голову, по полночи размышляя, что бы эдакое предпринять. Хоть ты тресни, ни черта не выдумывалось. Получалось, надо собираться в обратный путь, как бы мне ни хотелось подольше побыть подле моей ненаглядной.