Не хочу быть полководцем
Шрифт:
Но встречи с Машей мне все равно удалось добиться. Дескать, привез подарки от князя Воротынского, достойные того, чтобы их носила на своей шейке и на своем челе будущая царская невеста. В смысле моя. Да и подарок на самом деле тоже мой. Сам я выбирал эти жемчужные бусы, сам потом чуть ли не целый день прикладывал к ним одни серьги за другими – чтобы в тон и в то же время именно с синими камешками под глаза. И подарок этот Михайла Иванович наказал мне передать ей самолично, из рук в руки. Тут князю деваться было некуда. Допустили вручить, хоть и скрепя сердце, к тому же в присутствии папы.
Поначалу, еще до визита в поместье Долгорукого, мне пришлось заехать в Псков. Так мы уговорились с Воротынским, чтоб я сначала сделал все свои дела, а уж потом подался в Бирючи, где стоял терем моего
Кстати, замечу, что по сравнению с Москвой Псков мне понравился гораздо больше. Главное, все то же самое, даже несколько меньше по размерам – я имею в виду весь город, а уж Кром и Довмонтов город [38] вовсе крошечные, но впечатление неизгладимое. Умели наши предки работать. Это ж сколько труда надо вбухать, чтобы, к примеру, возвести такую махину, как башню у Нижних решеток. А кирпича сколько заготовить? А обжиг, а…
38
Название восходит к преданию, будто эту часть города огораживал стеной знаменитый князь Довмонт, бежавший в XIII в. из Литвы, осевший в Пскове и служивший городу верой и правдой много лет, доблестно защищая его от немецких крестоносцев и набегов дикой Литвы.
Что же до разочарования от Москвы, то тут, скорее всего, сработал обычный стереотип, потому что современную столицу я видел, а Псков в двадцать первом веке – нет, и сравнить сегодняшний город с будущим, каким он станет через четыреста с лишним лет, не мог.
Да и не было у меня особо свободного времени, чтобы гулять по Москве. То дела с Ицхаком, потом у Висковатого, тут же, согласно моей легенде, я должен был встретиться с купцом, а потому, оставив всех ратников в странноприимном доме, выстроенной в Мирожском монастыре умницей-игуменом, где останавливались такие, как мы, я посвятил весь день свободной прогулке по Пскову. Так сказать, осмотр достопримечательностей. После чего пришел к выводу, что насчет меньших размеров я погорячился.
Если считать один только Кром – тогда да. Но если взять все в целом – Москва близко не стояла. Ей-ей, не лгу. Во-первых, пять колец укреплений. У Крома отдельная стена, у Довмонтова города своя, потом какое-то Старое Застенье, которое тоже огорожено стеной, дальше Новое Застенье и вновь стена, а затем Окольный город, который также огорожен.
Да в столице такого отродясь не было. Растянулись эти стены чуть ли не на десять верст. Одних боевых башен не меньше четырех десятков, и каких. От них буквально веяло несокрушимой титанической мощью, которую никто не сможет одолеть. Грозные, приземистые, под остроконечными колпаками-крышами, они смотрелись незыблемыми, как былинные русские богатыри. Наугольная и Варлаамская, Покровская и Кутекрома, у Нижних решеток и Власьевская – все они, как титаны, зорко стерегли покой псковичей.
Что касается храмов, тут тоже спорно. Я сбился на втором десятке, а ведь считал лишь те, которые псковичи ухитрились втиснуть между стенами Крома и Довмонтова города. Про остальные вообще молчу.
Успел я побывать и в Троицком соборе, расположенном в самом Кроме. Лет шестьдесят назад, как мне рассказывали, слева возле иконостаса хранился восьмиконечный дубовый крест, который якобы прислала сама святая княгиня Ольга [39] . Сейчас его нет – сгорел во время пожара. А вот полюбоваться на святую раку под скромным деревянным балдахином я смог. Там хранились мощи всех местных святых. Помимо Довмонта мне запомнился только один, чья икона висела над балдахином, псковский чудотворец Гавриил – Всеволод Мстиславич, внук Владимира Мономаха и псковский князь.
39
Имеется в виду великая киевская княгиня Ольга (ум. в 969 г.), жена князя Игоря Рюриковича. После гибели мужа и до совершеннолетия сына Святослава в течение 15 лет правила государством. Сумела одолеть древлян, страшно отомстив за убийство Игоря. Упорядочила сбор
Чудно все-таки устроено человеческое сознание. Спрашивается, за что неугомонный митрополит Макарий выбрал его в святые [40] ? Был миролюбив? Вот уж нет. То воевал со своим дядькой Юрием Долгоруким, то ходил покорять чудь и прочих дикарей в Прибалтике, то опять грызся с дядькой. Был незлобив и добр? Тоже нет. Когда его выгнали из Новгорода, то помимо всего прочего поставили в вину плохое отношение к смердам. Да и у псковичей-то, как мне подсказали, он правил всего год. Тогда почему? По методу тыка? Или это плата церкви за то, что он заложил в городе храм Святой Троицы, который ныне вроде городской реликвии. Если новгородцы ходили в бой с кличем: «За Святую Софию!», то псковичи – «За Святую Троицу!» Ну да господь с этим Всеволодом и прочими, к тому же надо было успеть заглянуть на торг, где меня якобы ждал Франческо Тотти.
40
Гавриил-Всеволод был канонизирован на Московском соборе 1549 г.
Базар здесь тоже необычный. Псковский наместник князь Юрий Иванович Токмаков во избежание всяческих заразных болезней, которые постоянно ползли на Русь из чумной Европы, постарался обезопасить город и жителей весьма оригинальным способом – выгнал всех иноземных купцов за реку Великую. Там они жили, там были их склады, а в самом городе их товарами торговали только деловые псковичи-перекупщики. То есть хочешь подешевле, езжай за реку, а если лень – покупай то же самое в городе, у местных, но дороже.
Меня разница в пять-шесть денег не интересовала, поэтому я из Пскова выехал за Великую лишь один раз – якобы на встречу с Франческо Тотти, а остальное время посвятил обогащению местных спекулянтов. Жуликов тут, правда, тоже хватает, но у них зима не сезон. Ушлый народ держит кошели за пазухами, под шубами, зипунами и полушубками – попробуй залезь.
Заметили, наверное, как я виляю вокруг да около, а о самом главном, самом важном помалкиваю. Казалось, наоборот, должен взахлеб расписывать долгожданное свидание, а я вместо того про Тимоху, про Псков, про Бирючи – про что угодно, только не про встречу, о которой мечтал чуть ли не год. То-то и оно, что мечтал. Когда о чем-то грезишь, то оно все так красиво – залюбуешься. А потом грубая действительность как окатит тебя ушатом ледяной воды, и ты стоишь, весь мокрый и ошарашенный: «Как?! И это все?!»
Похожие слова после этой встречи вертелись на языке и у меня. Я же говорю, страж там стоял, батюшка родимый. После того как ему не удалось забрать у меня гостинцы, чтобы дочь вообще не участвовала в их получении от меня, Андрей Тимофеевич, никому не доверяя, решил лично присутствовать при передаче.
К тому времени он был уже совсем не таким любезным, как поначалу, когда я только приехал. Я ведь не сразу заикнулся о подарках. Вначале все честь по чести – приветы, поклоны, грамотка, о здоровье поговорили, о делах державных. Я в своих рассказах все больше напирал на самого Воротынского – дескать, князь снова в чести у царя-батюшки. Иоанн Васильевич даже поручение ему дал наособицу, потому как больше доверить некому. А уж когда Михайла Иванович его выполнит, то тут и вовсе должен выйти в первейшие, и тогда ему, скорее всего, вернут титул «государева слуги».
Много чего я наговорил старому князю, сейчас всего и не вспомнить. Если судить по моим рассказам, то уже сейчас в Москве влиятельнее князя никого нет, хотя в опричнину он и не вписан.
Последнее, конечно, я упомянул зря. Сразу стало заметно – расстроился Долгорукий. Нос книзу свесился, брови на глаза наползли – ни дать ни взять в траур погрузился. Как я потом выяснил – это мечта его была, попасть туда, вот он и загорелся, узнав, что Воротынский поднялся вверх. Думал, что тот сумеет и его воткнуть к «лучшим» людям.