Не любите меня! Господа!
Шрифт:
— Замуж пойдешь за меня?
Кемса, проливая слезы, кивнула и прижалась к нему.
— Бешеный ты какой. А если б умер…
— Если б не я — он бы точно умер, я не мог этого допустить.
— Бешеный….
Руслан подошел к Юсупову, который как в исступлении целовал Юлию, обнимал её, боясь отпустить на миг:
— Ну! Ну будет. Идти сможешь?
Илья кивнул
— Давай тогда скорее, пока не простудился, да пока тебя не хватились.
Сдирая в кровь руки, Юлия карабкалась по тропинке вверх, пытаясь помочь идти Илье. Руслан с Кемсой помогали ему снизу. Внезапно стало резко темнеть, словно огромная черная туча заслонила солнечный свет. Тень стала находить на солнце. Кемса закричала и упала на землю, голося молитву. Руслан стал в оцепенении. Юсупов прохрипел:
— Затмение! Не бойтесь, это только солнечное затмение, через полчаса опять станет светло.
— Значит у нас есть целых полчаса, чтобы добраться до дома Хасава незамеченными. Скорее. — Руслан вытянул на вершину берега Юлию, Илью и Кемсу. — Скорее, нельзя, чтобы тебя видели.
Хасав качал головой:
— Ты отчаянный парень. Ты должен был погибнуть, но всевышний тебя спас.
— Что нам теперь делать? — Юлия кинулась в ноги Турлову, — прошу, помогите!
— Скорее всего тебя уже хватились. Нехитрые вычисления приводят к тому, что они поймут — ты ушел по реке, либо утонул. Если Шамиль решит снарядить погоню, то наверняка пошлет десяток человек через переправу, через Хаса в сторону Пятигорска, больше дороги домой у вас нет. До переправы полдня пути и полдня до дороги на Пятигорск. У вас сутки. Как только стемнеет вам придется уехать. Нет никакой возможности помочь вам — меня не поймут. Вечером возьмете лошадей и тронетесь в путь. Спешите, не останавливаясь ни на день. Чем ближе вы к Пятигорску, тем больше шансов у вас уйти. Припасы и лошадей я вам дам. Он подошел к Юлии:
— Крепись дочка. Всевышний поможет вам. Не для того он дал вам вновь встретиться, чтобы разлучить навеки.
Горная тропа то поднималась вверх, то круто спускалась вниз. Почти сутки Юлия и Илья были в пути. Кони шли медленно, обледенелая дорога была мокрой от снега с дождем, который поливал в горах уже несколько часов.
— Как ты, милая?
— Я сейчас упаду.
— Давай остановимся. Отдохнем немного.
— нельзя, Илья, помнишь, что сказал Турлов — нам нельзя останавливаться, они могут нас догнать.
— Но они тоже должны отдыхать. И потом, наверняка они посчитали, что я утонул. Давай передохнем.
Он спешился и снял с коня Юлию. Устроившись на большом камне у подножия скалы, Илья посадил на колени Юлию и прижал её к себе. Ребенок в животе толкнул его ногой. Илья улыбнулся:
— Скоро он появится на свет, и у него будет самая красивая и смелая мама и самый добрый на свете папа.
— Я так боялась, что больше никогда не увижу тебя. Что малыш никогда не узнает своего отца.
— Я точно знал, что если останусь жить, то сбегу. Я не мог без тебя. Без твоих рук, без твоего голоса, без твоих глаз.
— Там на берегу я боялась, что ты не узнаешь меня.
— Я узнал тебя, как только ты сняла косынку.
— Я боялась, что не успею тебе сказать, как сильно я люблю тебя.
Илья улыбнулся и поцеловал её:
— Иногда поступки говорят лучше слов, кажется так ты мне говорила.
— Поцелуи. Я говорила про поцелуи. Ты отчаянный. Отчаянный и сумасшедший. Только сумасшедший будет пытаться переплыть Терек да еще и зимой.
— Отдохни. Просто отдохни. Через пару часов продолжим путь.
Еще несколько суток почти без перерыва, минуя горные села. Под удивленными взглядами местных жителей, с риском свалиться с обрыва в Терек или быть засыпанными внезапно сошедшим оползнем Юлия мужественно переносила верхом, без сна. Илья не мог найти слов, для того, чтобы отругать её, за то, что она пошла на его поиски в таком положении и похвалить за то, что она так мужественна и прекрасна. Новая заря уже алела на востоке. Пошел сильный снег, ветер усилился. Илья ехал бок о бок с Юлией. Внезапно она стала сползать с лошади. Илья подхватил её и, спешившись, опустил на землю.
— Мне что-то плохо, милый, прости.
— Да что ты, потерпи, хорошая моя, потерпи, там внизу село, мы спустимся и ты отдохнешь.
Со стороны дороги, откуда-то сверху послышалось гиканье и крики. Словно черная туча всадники в бурках окружили их. Старший спешился и подошел к Илье.
— Ты, собака, предал доверие Шамиля, предал всех нас…
— Я просто шел домой. Со мной делайте что хотите, только её не троньте.
— А вот я тебе собака сейчас горло перережу, прямо у неё на глазах, она сразу у тебя и разродится, — он захохотал и, схватив Илью за волосы, запрокинул ему голову и размахнулся саблей.
Снизу раздался выстрел, затем еще и еще. Первая пуля выбила саблю из рук чечена, вторая уложила его самого. Из-за поворота показались всадники
— Казаки! — оценив превосходящие силы противника, чечены повернули коней и направились обратно.
Юлия закричала от резкой боли в животе.
— Потерпи, милая, потерпи. Все кончилось. Он поднял её на руки и понес навстречу приближавшемуся отряду. Впереди ехал Деменев, увидев Юлию на руках у здоровенного бородача, он кинулся было с кулаками, но потом признал зятя и радостно обнял обоих.
— Ну и страшен ты, брат, с этакой бородищей.
— Скорее, нам нужно в село. У Юлии роды начались.
Подъехавший казак указал в сторону палаточного лагеря, рядом с селом:
— Вон там наш корпус. Там полевой госпиталь. Давайте туда.
На походных носилках Юлию к вечеру спустили в предгорья, где развернулся полевой лагерь казачьего корпуса. Она осознавала, что вокруг неё одни мужчины и ей было стыдно кричать во весь голос. Она только стонала, до крови прокусив себе губы и пальцы. Илья осмотрел её и вышел из госпиталя на улицу. Деменев с нетерпением ждал его:
— Плохо дело. Ребенок не развернулся, как положено, он лежит поперек. Она не сможет родить сама, нужно оперировать.
— Да что ж за проклятье то! История повторяется.
— Я никогда не делал раньше таких операций. Сломанные кости, нарывы, даже аппендицит, но это… Если бы мы были в Екатеринодаре…
— Сынок, — Деменев глядел ему в глаза, — сынок, не сомневайся, кроме тебя ведь некому помочь, ты ведь это понимаешь.
— Да, понимаю.
— Верь. Проси господа, чтобы он тебе помог. Давай, сынок, давай, спаси мою девочку.