Не на месте
Шрифт:
– Разные, - уклонился я.
– Тебе ведь тоже разные нравятся.
– Да меня-то смолоду больше на тириек тянуло. Больших любил баб, в теле.
Батя мешкал, скреб в бороде, и возникло ощущение, что он чего-то не договаривает. Уточнил:
– Так нравятся тебе тирийки, э?
– Не знаю, не приводилось. Они, я слышал, лишены полового чувства.
– Чувства, значить. Гм. Дык разные есть, если с примесью герской крови, то очень даже с чувством бывают.
– Ну, если с чувством, то можно.
– Ага... Ну ступай с богом.
***
После
Так что я больше торчал у окна, обратив ухо в сад.
Там скрежетали ити-витаи, младшие кузины ловили в траве лягушек, няньки ловили кузин. А где-то меж дерев дефилировала сестрица Эру - с грациозностью тяжелого латника. За нею следовал Лаао Тойерун. Незримый и неслышимый, он все же явно присутствовал, судя по решительности поступи Эру и фразам типа: "Простите, Лааора-Инао... Я польщена, но все это, право, ни к чему..." Мастер Лаао отвечал тихо и вкрадчиво, как всегда сдержанный, но несгибаемый. Измором ее берет. Ему от ворот поворот, а он в плаванье сходит, вернется и сызнова - с цветочками-подарочками. Не надумала? Ну, я еще подожду... Точно Воин по Пути: таким, чем трудней, тем слаще.
Поединок сих двух упрямцев длится уж который год, вводя наше семейство в недоумение. Ведь всяк имевший удовольствие лицезреть мою сестру согласится, что она - сущий черт. И не то чтобы лицом или фигурой не удалась, а вся как таковая ужасна. Здоровенная кобылища, спесивая и вредная, с эдакими армейскими ухватками, да вдобавок злобно набожная. Старая девка. Чего наша орясина в течку делает - не знаю, даже любопытно. Может, и бесится. А может, она бесчувственная, как тирийки. (А тирийская кровь у нас точно где-то подмешалась: дядя Ваи покойный оглоблей был, и Эру вот - на голову меня выше.) С парнями сроду не гуляла, хоть никто и не запрещал. Женихов всех распугала. А время-то идет.
Вообще, это все Учитель виноват. Официально он приставлен ко мне, но маленько занимался и с сестрицами - у веруанцев так принято: одинаково воспитывать, разве что девочек особо не лупят. Ну, кузины-то девки-свистушки, а вот Эру Веруанца обожает: часами могут беседовать, даже в храм наш его водила. Она ему - про Бога Единого, а он ей - про силу духа и воли.
Байки те Эру и свихнули. Стали мы, геры, сразу плохи, мы - безалаберные, жизнелюбцы грешные, только бы пожрать-перепихнуться. Вдобавок Учитель ее убедил, что она Лорд по Пути - вожак прирожденный, то бишь. Такой, что за своих в клочки порвет, но и своим, если что, так вправит, мало не покажется. Второй, батя, короче. Но бате оно и положено, а эта чего?.. То молится сутки напролет, то всех гоняет-совестит. Расхаживает царицей. Хо! Ей бы в замке жить, чтоб все по струнке, а супруг благородный на "вы" обращался и в знак любви ее ручку на чело себе возлагал: "Помыслы мои все о вас лишь". А не оглаживал по заднице, как наши...
А мастер Лаао - какой из него лорд? Большой такой увалень, хмуроватый, сутулый. Руку культяпую прячет привычно за спину или меж колен. Стесняется: пальцы ж обычно ворам рубят... Но мужик он что надо, хоть и жизнью трепаный.
В молодости-то вояка был, ездили с дядей Ваи покойным на север, в набеги. Потом дядька его к рийцам наняться подбил. Пока воевали, у Лаао жена в родах умерла, и дите следом... Вернулся. Побратима в мешке просмоленном привез, семья - на погосте, сам - калека. Запил, конечно, да и хворал он после ранений... Но перемогся. Лавку открыл, даже ладиться стало. А там и батя из плаванья воротился (дядьку-то без него хоронили), узнал, как дело было, и предложил Лаао в товарищи взять. И не прогадал: Лаао мужик дельный, надежный, да и везучий. Уж столько плавали черт-те куда, к Наэ на рога - и всякий раз удачно.
И все бы хорошо, но - Эру.
Батю это прям бесит. Скольких уже ей пересватал, и улещивал, и грозился - ни в какую. Уж ору было! Посуда летала, все летало... Так и не пережилил. А Лаао предлагал одну из старших племяшек сосватать (они и покраше, и посговорчивей), так и этот уперся: "Нет, я свой выбор сделал". Кремень, угу.
Только с бабами Лаао не везет. Но уж не везет, так не везет!
Размышляя о превратностях любви, я отринул рыбий трактат и устремился было на прогулку, но в дверях был пойман все тем же мастером Лаао. Вид он имел невозмутимый, аки скала.
– Пойдем-ка, парень. Отец просил потолковать с тобой.
– Э-э... Обязательно сейчас?
– Обязательно.
Лаао чуть не за шиворот увлек меня обратно в библиотеку (чтоб ты Эру так волокал!), достал бумаги на айсарейском, стал пытать: "Здесь что? А здесь? Переведи. Теперь объясни по-простому". Имперцы ж народ хитрый, чтобы с ними дела вести, глубоко вникать надо, а грамота у них заковыристая, да и в обхождении много тонкостей.
Купчие, договоры... Ага, теперь ясно, куда меня батя прочит. Стратег, чего уж. Толково рассудил. Лаао в делах - хват, напористый, да учености не хватает. А я - слюнтяй, зато образованный. Вот и буду при Лаао.
Толково. Жаль только, меня спросить забыл...
Лаао свернул бумаги и высыпал на стол горсть монет. Рийских - с дыркой посередке и отчеканенным по краю уммовым пламенем; имперских: золото - с монаршим профилем на аверсе, бронза - с вензелями. Принялся меня экзаменовать, заставляя делать подсчеты в уме.
– Ведь чего придумали!
– разливался он.
– Наше золото им, вишь, "варварское", нечистое. Хоть и примеси там, поди, с волосок, ан дают за наш золотой ри всего полцены, по весу. Зато за рийский...
Увлекшись, Лаао даже перестал прятать калечную руку. Обожает это дело: высчитывать, сверять, да чтоб точнехонько, до медной полушки. Говорит: "Всем в мире движут деньги, в них - вся сила".
А за спиной его красовались на стенке мечи, ятаганы, сабли. Акиарские, лиарэйские, веруанские... Дядиного бердыша только не было - он у меня в комнате висит, Лаао же мне и отдал. Приехал тогда страшный, весь скособоченный, рука заскорузлой тряпкой замотана, а от самого разит так, что не подойдешь. Бати с дядей Киту не было, один я, мальчишка, за мужика в доме. Протягивает мне Лаао бердыш этот - лезвие длинное, острое; рийской работы, не в пример нашим топорюгам. А следом отдает кошель: доля дядькина, что тем бердышом заработать успел... Все ревут, ревут... А Лаао сел и молчит, в пол уставясь. По пути знакомых встретил, узнал, что домой спешить уже не к кому...
Лаао никогда не упоминает о Веруане, о войне. Учитель никогда не спрашивает, почему у меня над кроватью висит рийский бердыш. Не-обсуждаемые темы.
– Да ты слушаешь или нет?
– сердился Лаао.
– Это важно, парень! Это наша же будущая прибыль! Так вот, прямого обмена товара там нет, только через наличность. Но чтобы расплачиваться рийскими деньгами, нужно особое разрешение. А вот как его получить...
– Выясним, - соглашался я.
А сам думал: "Оссподи, был удалой вояка, а стал занудный деляга. Не хочу таким быть".