Не он
Шрифт:
Ей не в чем его обвинить. Она понимает... и никогда не потребует такой жертвы. У неё есть только сегодня, сейчас, а завтра, завтра может исчезнуть в любой момент. И оно уже начинает таять с зарождающимися лиловыми всполохами рассвета.
— Поцелуй меня, — умоляет Лин, хаотично блуждая руками по рельефному мужскому торсу, нетерпеливо забирается под футболку. — Крис, поцелуй... — шепчет в его губы, жадно очерчивая напряжённые, как стальные канаты, мышцы. Упрямые мужские губы по-прежнему сжаты, но его тело отвечает ей. Оно живет
Не выпросив поцелуя, Элинор медленно соскальзывает вниз, ловит горячими губами зашкаливающий пульс на его шее. Тонкие пальцы воровато пробираются под резинку домашних брюк, обхватывая ладонью весомое и железобетонное доказательство вовлеченности Кристофера в процесс общего помешательства. Ее язык слизывает пряный вкус его кожи. Он пахнет сексом, жаждой, болью. Он пахнет опасностью и агонией. Он пахнет соленым ветром и разбитыми сердцами, и без всяких доказательств Элинор уверена, что их было много, очень много. Она — не первая, не единственная и не последняя.
— Нам не стоит этого делать сейчас, — его властные пальцы сжимаются вокруг ее запястья, останавливая движение руки по каменной эрекции. — Ты морально вымотана.
— Но я хочу, — срывающимся шёпотом выдыхает Лин. Ее губы пересохли, и она облизывает их кончиком языка, привлекая потемневший взгляд мужа. — Все сделаю сама. Для тебя. — соблазнительным тоном обещает Элинор, продолжая спускаться вниз по его горячему телу, покрывая влажными поцелуями отточенные стальные мышцы. Расстегнув боковую молнию на своём платье, Лин бросает на мужа порочный взгляд из-под ресниц, прежде чем спустить его с плеч, обнажив грудь.
— Эль, — в мужском голосе звучат все оттенки похоти. Чёрные зрачки жадно поглощают каждый дюйм женского тела.
Черт, как же он смотрит! За один этот взгляд она готова снова и снова сходить с ума. Ее голова вновь склоняется к его животу. Элинор обводит языком ямку его пупка, восторженно ощущая, как сокращается каменный пресс, как меняется вкус его кожи, становясь более терпким, дурманящим. Она никогда ещё не чувствовала себя такой смелой, раскрепощённой.
«Жена просто обязана иногда превращаться в распутницу для своего мужа, если не хочет, чтобы он искал новых впечатлений в другом месте»
Бойся своих желаний… сколько фильмов с подобным сюжетом выходит на экраны из года в год, но предупреждения не работают, если ты не хочешь их слышать. Да и многим ли женщинам выпадает шанс познакомиться с собственным мужем заново? Влюбиться повторно и гораздо сильнее, чем в первый раз, рассмотреть в нем черты, которые никогда не знала, не замечала или не хотела видеть.
— Нет, Эль. Не сейчас, — решительный отказ звучит в ее ушах раскатами грома.
— Но ты же хочешь. — протестует Лин.
— Сейчас ты не способна удовлетворить мои желания, — отрезает
Сильные руки тянут наверх, укладывая рядом, соединяя их тела, подобно двум кусочкам пазла. Ее спина впечатывается в его тяжело вздымающуюся грудную клетку, ягодицы в твердую эрекцию.
— Я могу… — она ерзает, обиженно всхлипывая, пока муж быстрыми движениями избавляет ее от съехавшего на талию платья, бросая ткань в ноги.
— Тихо, Эль. Спи, — приказывает Крис, обнимая крепче, заполняя ее тело обволакивающим жаром.
Она полностью обездвижена, блокирована сильными руками, укрыта объятиями. В них тепло и безопасно, но Лин с горечью понимает, что он делает это скорее от безысходности, нежели от искренней потребности быть рядом. На самом деле Кристофер сейчас где-то далеко, в другой вселенной, куда ее пропуск бессрочно аннулирован.
— Я не хочу спать, — шепчет Лин. Он тяжело выдыхает в ее затылок, наверняка считая собственную жену капризной сумасбродкой. — Поговори со мной. Я знаю, что тебе вставать через несколько часов, но, пожалуйста… Мне нужно слышать твой голос.
— О чем ты хочешь поговорить, Эль? — сдается Крис.
— Почему ты никогда не будишь меня с утра?
— Мое утро начинается слишком рано, — с небольшой задержкой отвечает он.
— А мне кажется, что ты уходишь, как только я засыпаю. Скажи, что это не так…
— Это не так, Эль.
Она горько вздыхает и, просунув свою кисть под его ладонь, переплетает их пальцы.
— А теперь скажи правду, — просит она, опуская ресницы.
— Это правда, Элинор. — он мягко высвобождает руку и тянется к ночнику, чтобы выключить, но потом не возвращает ладонь обратно, приводя Лин к неутешительному выводу. Ее мужа тяготит их телесный контакт, и она удивительным образом попала в точку, задав свой вопрос.
Он не спит с ней до утра в одной кровати.
Может быть, он даже не ночует в этом доме.
Может быть, она все еще в палате в отделении для буйных лежит, привязанная к постели, напичканная лекарствами, и все происходящее — плод ее больной фантазии.
Может быть, его не существует.
Может быть, она не выжила в той страшной автокатастрофе.
— Ты живее всех живых, Элли, — произносит Крис, и Лин снова понимает, что думала вслух. — Видишь, что происходит, когда ты забываешь выпить таблетки? Ты пропустила утренний прием? Я прав?
— Да, — соглашается Элинор, только сейчас вспомнив, что действительно проигнорировала пузырек с волшебными пилюлями.
— И ты утверждаешь, что здорова? Как я могу доверять тебе, Эль? — в полной темноте его голос звучит еще мощнее, затрагивая внутри нее каждую дрожащую струну.
— Без таблеток я начинаю вспоминать, — возражает Элинор.
— Откуда ты знаешь, что твои воспоминания реальны? Тебе становится хуже. — он не рассуждает, не спрашивает. Это утверждение. — Разве ты сама не видишь?