Не расстанусь с Ван Гогом
Шрифт:
– Что вы от меня хотите теперь?
– Хочу, чтобы ты сказал, где находится Ван Гог и кто организовал похищение картины.
– Какой Ван Гог?
– А разве не ты приходил к Надежде Черкашиной, представившись сотрудником Интерпола?
Линдмарк задумался. Хотел было объяснить, что произошла какая-то ошибка, его с кем-то спутали, но не стал.
– Я знаю только одно, – сказал он. – К картине имел интерес один большой человек из России. Я даже не могу назвать его имени.
– И не называй, я не настаиваю. Просто
Томас кивнул.
– Где он сейчас?
– В этом отеле. У него пентхаус на крыше.
– Проводишь?
– Вы хотите, чтобы меня убили? Там вооруженная охрана.
– Мы будем отстреливаться, – без тени улыбки произнес незнакомец. – Тебе дать парабеллум?
– Не надо меня запугивать. Я же и так все рассказал.
– Кто вынес картину из квартиры Черкашиной?
– Даже не представляю. Я вообще, пока вы не сказали, не знал, что ее украли. Мне поручили вывезти Ван Гога в дипломатической почте.
– Кто в консульстве должен был оформить документы на груз?
– Не знаю. Мне их Багров обещал передать.
– Так ты не хочешь к нему подняться?
Томас затряс головой.
– Ну, ладно, придется идти одному, – вздохнул незнакомец и направился к двери.
– Мы с ним сегодня обедали вместе, – «вспомнил» Линдмарк, – он должен был вечером быть на какой-то встрече.
– Чуть не забыл! – воскликнул незнакомец и снова подошел к Линдмарку. Тот на всякий случай поднял руки, локтями прикрывая лицо.
– У тебя же есть номер телефона Багрова. Давай-ка твой мобильник…
Линдмарк достал из кармана аппарат и отдал, подсказав:
– Он записан как «бюро переводов».
– Через пару часов верну, так что жди меня, – буркнул незнакомец. Затем вышел из номера.
Едва дверь захлопнулась, Линдмарк быстро подошел к стационарному аппарату и набрал номер портье.
– Я хотел бы заказать такси до аэропорта. Нужно срочно. Прямо сейчас спускаюсь.
Томас опустил трубку на рычаг, подошел к шкафу, достал из него небольшой дорожный чемодан и начал швырять внутрь свои вещи. Перед тем как застегнуть молнию, вынул из бокового отделения свой второй мобильный телефон и набрал номер.
– Это я, – произнес он в трубку, – срочно надо уехать, так что завтра вам придется обойтись без меня… Хорошо, хорошо, я понял, пусть сумма будет меньше. Просто у меня дома неприятности, я могу потерять больше… Через три часа рейс до Стокгольма… Я бы не хотел сегодня… О’кей! Если сумеете довезти меня до аэропорта и посадить на самолет, тогда согласен.
Он повесил трубку, застегнул чемодан, в последний раз оглядел номер. Закрыл дверцу шкафа и тут же ударил ее ногой.
– Курат! Тибла!{Черт! Русское быдло! (эст.)}
Глава 13
Холмогоров встал с постели, натянул брюки и вышел в гостиную. Ната сидела на огромном диване, поджав по себя ноги и держа в руках
– Ну, отозвался кто-нибудь? – спросил он.
Девушка кивнула.
Саша подошел и сел рядом. Взглянул на монитор и увидел английский текст.
– О чем хоть пишут?
– Японец предлагает сто шестьдесят пять. И если нас устраивает сумма, готов до конца недели прилететь лично. Но до того времени его эксперт должен подтвердить подлинность полотна.
– Только одно сообщение?
– Нет. Американец предложил сто шестьдесят.
– Отпадает, – махнул рукой Саша, – пять миллионов на дороге не валяются.
– Вот и я так думаю, – согласилась девушка. – Однако американец наверняка готов накинуть. Даже спросил, куда может приехать его агент, который сейчас находится в Петербурге. И я ответила, что если тот в Петербурге, то сделку можно совершить хоть сегодня. Правда, при этом стоимость картины увеличивается на пять миллионов, потому что есть интерес и у других коллекционеров.
На экране появился новый текст.
– Еще какие-то новости? – поинтересовался Холмогоров.
– Погоди…
Ната молча прочитала послание. А потом, посмотрев на Сашу, стала переводить:
– Если картина находится в Петербурге и вы готовы… то есть мы готовы… ее продемонстрировать, то агент подъедет сегодня и осмотрит ее. В случае, если холст не поврежден и состояние лакокрасочного слоя тоже, то покупатель готов увеличить предлагаемую им сумму на пять миллионов. Ответ надо дать немедленно, потому что агент должен улететь сегодня же.
– Сейчас начало десятого, – напомнил Саша, – когда он еще прилетит… Пиши, что мы согласны, и укажи телефон для связи.
– Успокойся, у меня есть опыт общения с такими людьми. А ты оденься пока.
Холмогоров отправился в душ. Стоял под струями, и его трясло от напряжения: сколько еще времени ждать, когда переведут деньги – день, два, неделю? С ума сойти – сто шестьдесят пять миллионов! Пусть десять дней, но когда они пройдут, случится что-то невообразимое: у него будет все, чего только можно пожелать, любая мечта станет реальностью – потому вокруг будет целый штат волшебников, ждущих его приказаний… Десять дней! Какими они будут долгими! А может, на все уйдет неделя?
– Полчаса, – прозвучал за стенкой кабины голос Наты. – Ты слышишь меня, любимый? Через полчаса агент американца будет здесь. Я отправила номер моего телефона, и он тут же перезвонил. Остановился в гранд-отеле «Европа», а оттуда ехать минут пятнадцать. Пока машину вызовет, то да се…
– Я уже вылезаю, – ответил Саша, чувствуя, как сжалось сердце.
Быстро поскреб щеки бритвой, потом в спешке сушил волосы феном, а сердце все не хотело успокаиваться. Оно и так тревожно билось с той минуты, когда в его руках оказалась картина Ван Гога, снятая со стены Надиной гостиной, но сейчас просто выпрыгивало из груди.