Не родятся на яблоне груши
Шрифт:
– Хорошо. В следующий раз, когда засомневаешься, у меня спроси, а не у Матрены. Договорились? – рассмеялся председатель.
На том инцидент был исчерпан. На следующий день очередь мыть контору Ниночки. Она пришла пораньше. Завтра новогодний концерт с ее участием, сегодня вечером генеральная репетиция. Наверняка закончится поздно, поэтому убраться лучше заранее. Народу в конторе мало. Как только уборщица загремела ведром и начала вытирать пыль со столов и подоконников, присутствующие незаметно испарились. Когда уборка уже подходила к концу, внезапно на пороге появилась Трофимовна.
Приход
Трофимовна аккуратно прошла на «чистое» и села на стул в сторонке, чтобы не мешать уборке. Нина не прекращая мытье полов, с нескрываемой тревогой поинтересовалась:
– Все к празднику готовятся, пельмени лепят, холодец варят. Уже все готово?
– Какой там готово, – посетовала женщина, – Не хочу мешать молодежи мириться.
Девушка замерла в недоумении, подняла голову от тряпки и с немым вопросом в глазах, уставилась на Трофимовну. Та не торопилась делиться информацией. Поднялась со стула, расстегнула видавшее виды пальтишко, откинула на плечи платок и усаживаясь удобнее на стуле, заговорческим тоном поведала:
– Ты же, поди, слышала, как меня председатель за Ольгу Сергеевну «причесал». Хотя вины моей нет. Откуда мне знать, как в городу живут. Чего едят, чего пьют? Я же не только за себя испугалась. А как медичка больная и заразная, так тиф все село выкосит. Как тут не беспокоится. Я же тифозных не видала.
– Трофимовна, не лей воду на мельницу. Говори по делу. У меня сегодня репетиция, спешу очень, – остановила рассуждения Нина.
– Я и так по делу. Пришла домой, вожусь потихоньку по хозяйству. Явилась из больницы Ольга. Глаза красные, сама зареванная. Я испугалась. Думаю, вот до чего невинного человека своими разговорами довела. Она разделась и шмыг за печку, на свою кровать. Слышу, плачет, да, так жалобно, с подвыванием. Я к ней. Мол, ты прости меня, Ольга Сергеевна, бестолковую. Не хотела имя твое языком своим поганым, порочить. Каюсь. Очень прошу, не плачь. Она повернула ко мне головенку свою и ну, пуще прежнего, реветь.
Трофимовна заметно волновалась, передавая события вчерашнего дня. Вытерла уголком платка выступившие капельки пота. Нина забыла про тряпку, разогнулась, выпрямилась во весь рост и прислонилась к стене в ожидании сенсационных событий.
– Я ее утешаю. Она ревет. Принесла ей кваску. Глотнула раз, другой. Смотрю, успокаивается. Села на кровати, ноги скинула на пол и говорит, что не из-за моих разговоров расстроилась. Она на меня зла не держит, не обижается. Здесь причина в другом. Я спрашиваю, в чем же. Мол, расскажи, легче станет. Может быть, смогу беде помочь.
В самый интересный момент рассказчица поднялась со стула, проследовала по пустому коридору к баку с питьевой водой. Не спеша, набрала в кружку воды и выпила мелкими глотками, смакуя ситуацию, прекрасно осознавая собственную значимость и щекотливость передаваемого момента. Нина откровенно нервничала. Ей очень хотелось узнать, почему же, на самом деле, рыдала городская красотка. В то же время, нужно бежать на репетицию. Руководитель разозлится на опоздание. Приходилось выбирать между «хочу» и «надо».
– Трофимовна, давай скорей. Говори уже. Времени нет, – с раздражением взмолилась Нина.
– А ты, мой. Слушай и мой, чего тряпку бросила? Одно другому не мешает, – огрызнулась женщина.
Чинно проследовала на свое место. Продолжила интригующий рассказ.
– Ладно. Раз торопишься, закончу в двух словах. Оказывается интересная картина. Ольга то хорошо знает вашего химика. Как его там?
– Игорь Андреевич, – непроизвольно краснея, произнесла имя своего возлюбленного, девушка.
– Точно. Игорь. Так и сказала.
– Что сказала то, Трофимовна, – почти выкрикнула вопрос Нина.
– То и сказала. Они целый год дружили. Пока она после медицинского училища работала в городской поликлинике, он учился в педагогическом институте. Познакомились, когда он с простудой пришел к врачу. Она ему уколы ставила. Любовь между ними случилась большая. После окончания института сговорились пожениться. Потом поссорились. Он на нее обиделся. Она на него. Игорь этот получил назначение к нам и уехал. Она пол года его искала. Нашла через общих друзей. Вот и прикатила, как снег на голову.
– А он то что? Он как на нее отреагировал? – не унималась девушка.
– Говорит – растерялся. Я научила ее – пригласи к нам в гости. Тихо, мирно, без помех поговорите, объяснитесь. Если любите друг друга, то забудете обиды, помиритесь. Он непременно оценит твой приезд. Не побоялась трудностей сельской жизни, кинулась за ним, – рассуждала в слух опытная сваха, – Он пришел. Я спешно «пошла на работу». Они там отношения выясняют, а я жду.
От этих «ужасных» новостей бедной влюбленной девочке хотелось кричать, выть, отлупить сводницу Трофимовну. Пока она ползает по конторе на четвереньках, наводя чистоту, ее любимого «уводит» какая то там медичка. Не важно, что у них была любовь. Все закончилось еще в городе и не надо реанимировать ушедшее чувство. Теперь у Игоря Андреевича есть она – Ниночка, у них есть общее будущее. Ольга пусть остается в прошлом. Пусть оставит его в покое, уезжает. Чтобы не разреветься в голос, Нина кинулась к тряпке. Пряча от рассказчицы лицо, она судорожно терла полы.
Опытную женщину, несколько насторожила, такая неадекватная реакция девочки, но она списала резко наступившее усердие по наведению порядка, на желание поскорее закончить работу и бежать на репетицию.
– Нинка, ты оставь полы. Мой руки и беги себе. Я доделаю. Все равно придется ждать.
– Спасибо, Трофимовна. Я завтра помогу тебе.
Ниночка оставила тряпку, быстро помыла под рукомойником руки, схватила пальтишко и бросилась вон. Она бежала в клуб по морозу, в голове болью отзывалась только одна мысль – «Лишь бы у Ольги ничего не вышло. Лишь бы он отказался от нее».