Не родятся на яблоне груши
Шрифт:
– Сначала предъявите документы. Предприятие стратегического значения, посторонним здесь находиться не положено.
От стального тона и громкого голоса, усиленного хорошей акустикой здания, у девушки спазмом перехватило горло «а ну, сейчас заберут в милицию, как иностранную шпионку». Она трясущимися руками «откопала» в сумочке направление на работу, выданное в деканате института и паспорт. Изучив предъявленные документы, охранник смягчил тон.
– Поднимитесь на второй этаж, прямо перед вами будет отдел кадров. По этажу не гуляйте, запрещено.
Нина
Все кабинеты обошла, буквально, за два часа, даже в медсанчасти не задержалась, проходя осмотр у специалистов. Теперь приходилось терять драгоценное время в ожидании фотографа. Как ей объяснили, фотограф работал здесь на пол ставки, большую часть рабочего дня находился в редакции городской многотеражки, где числился фотокорреспондентом. Забегал сюда, как правило, сразу после обеда часа на полтора, снимал вновь прибывших работников или тех, кого к нему направляло руководство, и опять исчезал.
Каждые десять минут Нина поднималась с лавочки и шла в здание столовой, где находилась фотография, чтобы в очередной раз, подергав дверь за ручку, убедиться в отсутствии ожидаемого субъекта. Как выглядит нужный ей мужчина, не знала. Весь ориентир – «маленький», «чернявенький».
Единственным развлечением в долговременном ожидании служило наблюдение за жизнедеятельностью химического гиганта. Мимо расслаблено млеющей на солнышке, Нины сновали сотрудники в разной специальной одежде. Одни носили белые халаты, другие синие, третьи, вообще одеты в зеленые и черные комбинезоны с короткими курточками сверху. Видимо внешний вид имел какое-то «закодированное» значение, неизвестное сторонним людям.
Нина строила свои предположения. Скорее всего, те, кто ходят вообще без спецухи, принадлежат к руководству. Те, кто в белых халатах, работники разного рода научных лабораторий. Ведь, в институте для занятий в лаборатории тоже надевали белые халаты. Те, кто в синих халатах, работают в производственных цехах. Производство, как ни крути, вещь далеко не стерильная. Поэтому спецодежда не маркая, запачкался – не видно. Ну, а «комбинезонщики», наверное, какие-нибудь ремонтники, обслуживающий персонал.
Ниночка относила себя, безусловно, к белым халатам. В отделе кадров сказали, что при цехе, куда она устраивается, есть лаборатория. Она, как молодой, образованный специалист, по ее мнению, должна занять в ней место. Мечтания прервал внезапно проскользнувший во входную дверь тот самый «маленький», «чернявенький».
Толкнула дверь в кабинет с надписью «Фотография», ступила за порог и оказалась в небольшой комнатке с наглухо зашторенным темной тканью, окном. Простая, нехитрая обстановка убеждала в том, что хозяин помещения проводит здесь мало времени. У стены стул с жестким сиденьем и невысокой прямой спинкой, два осветительных прибора по обеим сторонам от стула, тренога с аппаратом, за стулом множество проводов, подсветка и большое белое полотно на стене, прямо у двери тумбочка и вешалка для верхней одежды. Никаких посторонних предметов.
Когда Нина вошла в комнату, молодой человек копался в верхнем ящике тумбочки, абсолютно не реагируя на посетительницу. В другое время, в другом месте, она не стала бы возмущаться и шуметь, но долгое вынужденное ожидание этого невзрачного человечка, и это при нерешенных вопросах связанных с поселением в общежитие, предстоящая поездка в Хлынов за вещами, сыграли свою негативную роль в настроении.
– Я вас вообще то давно жду. У меня еще много дел, а вы гуляете. Обязательно на вас пожалуюсь, – с раздражением пообещала девушка.
– Жалуйтесь. Я здесь обязан находится не более двух часов и об этом сказано в графике работы на двери, – не поднимая головы, продолжая что-то искать, спокойно ответил мужчина.
Равнодушный тон, без тени сочувствия, полное пренебрежение к ее присутствию, окончательно вывели из себя Ниночку.
– Да, что же это делается? Мало того, что нарушает трудовую дисциплину, еще хамит людям! – негодовала посетительница.
Мужчина поднял голову, выпрямился и с грохотом задвинул ящик тумбочки. Обошел вокруг стоящую по середине комнаты Ниночку, молча подошел к двери и ткнул пальцем в висящую табличку с графиком работы фотографии.
– Читайте. Работаю с тринадцати ноль-ноль, до пятнадцати ноль-ноль. А теперь посмотрите на часы. Сколько времени? – рявкнул маленький тщедушный фотограф.
– Много, – не унималась девушка, – Почему распорядок работы весит не с внешней стороны двери, а изнутри? Я сквозь двери читать не умею.
– Здесь все знают, как работает фотография. Спросите у любого. Объяснят, – не сдавался фотограф.
Не известно чем закончилась бы перепалка, к счастью в дверь осторожно постучали, в приоткрытой щели показалась мужская голова:
– Можно сфотографироваться?
– Подождите, пожалуйста. Сейчас сниму девушку, потом вас, – сменил тон специалист.
Дверь учтиво закрылась. Фотограф кивком головы указал на стул:
– Вещи на тумбочку. Садитесь на стул.
Зажглись лампы. Молодой человек засуетился вокруг треноги. После стандартных – «поднимите», «поверните», «смотрите», процедура закончилась.
– Погуляйте час-полтора. Потом подойдете за карточками.
– Как час-полтора? – опешила Нина, – Мне же еще за вещами в Хлынов ехать. Еще в общежитие определяться.