Не то, что кажется
Шрифт:
Когда собираюсь нанести последний удар, чтобы надолго испортить смазливую физиономию, меня внезапно отрывают от Лизы и от земли. Крепкие руки стискивают до боли, заставляя выдохнуть из лёгких весь воздух. Лишившись кислорода, я начинаю задыхаться, бросая все силы на то, чтобы сделать глоток воздуха, и на борьбу не остаётся сил.
Кольцо наконец ослабевает, но ровно настолько, сколько мне нужно для дыхания. Сердце колотится как бешеное, заставляя кровь стучать в висках. Я вижу, что рыжую тоже оттаскивают. С ней пытается справиться Гейл. Тут замечаю,
– Пусти, – хриплю, всё ещё не отдышавшись.
Но Пит молча заносит меня в санитарную палатку, где, наконец, отпускает, вынуждая сесть на стул.
Он не говорит ни слова, лишь смотрит на меня. И под его взглядом я понимаю, что выгляжу ужасно глупо. Какая же я дура, что позволила ревности взять верх. Знаю, что на меня совсем не похоже, но мне стыдно, и я опускаю глаза в пол под этим полным укора взглядом.
– Видок не очень, – констатирует Пит, и я слышу скрытую улыбку в его голосе.
– Я… – пытаюсь придумать жалкое оправдание своему поведению.
– Не надо. Не объясняй, – Пит разрывает упаковку ваты. – Иногда мы просто делаем то, что делаем.
Смочив вату едкой жидкостью, Пит прикладывает её к моей разбитой губе. Жжёт. Но ещё более жжёт его ладонь, поддерживающая мой подбородок. Я закрываю глаза, когда чувствую, как его большой палец касается моих губ. Просто так или оценивает повреждения? Сейчас мне всё равно. Я просто наслаждаюсь ощущениями.
========== Лес ==========
– Миссис Эвердин дала задание приготовить индивидуальные перевязочные наборы. Так будет легче оказывать медицинскую помощь раненым в полевых условиях, – объявила Джоанна, ворвавшись в палатку без стука. – И вы, ребята, мне в этом поможете, раз уж вам нечем заняться.
– Это почему нам нечем заняться? – возражаю Джоанне, отводя глаза от Пита.
– Потому, что с такой разукрашенной рожей не стоит сниматься в агитроликах. Вот и будете тут со мной.
Джоанна права. Я совершенно не подумала, что своим поступком сорвала план информационной атаки. Конечно, возможности капитолийской косметики велики, но не безграничны. Разбитую, опухшую губу вряд ли скроешь помадой и пудрой.
Пит помог Джо вытащить на свободное пространство большую сумку с перевязочными материалами, которые нам предстояло рассортировать. Два шарика ваты, бинт, отмотанный до локтя трижды, маленькая бобинка клейкой ленты – каждый набор в отдельный маленький полиэтиленовый пакетик, далее заклеить липкой лентой. Такой набор предстояло положить в сумку каждому солдату-повстанцу.
Шуршание и дыхание – вот все звуки, которые слышны в санитарной палатке последние десять минут.
– Что-то тут всё очень запущено, ребята, – констатирует Джоанна.
Я напрягаюсь. Только её шуточек не хватало.
– А что предлагаешь? Затянуть строевую? – огрызаюсь.
– Слушай, я тебе не рыжий электроник, могу и сдачи дать, так что не ершись, Китнисс. И вообще, может вам, ребята, хватит уже бегать друг от друга?
– Джоанна, это не твоё дело, – отвечаю, слишком
– Правда? – Пит вскидывает брови.
– А разве вас с Лизой не нужно поздравлять?
– Вот же занесло меня, – стонет Мейсон.
– А вас с Гейлом? – моим же тоном отвечает Пит.
– Вот дерьмо, – снова выругалась Джоанна.
Ситуация неприятная. Разговор, что должен был состояться тет-а-тет, разворачивается при Джоанне Мейсон. Самое неудачное из обстоятельств, но что случилось, то случилось.
– Ты прекрасно знаешь, что мы с Гейлом просто друзья.
Руки не слушаются, надеюсь, те индивидуальные перевязочные пакеты никому не попадутся, иначе клочья ваты и порванные бинты не особо помогут при ранениях.
– И вообще, – продолжаю, но с языка срывается то, что надиктовано злостью, – какое твоё дело? Меня спасать больше не нужно, ты, наконец, можешь быть свободен и вздохнуть свободно.
– Китнисс, – вмешивается Джоанна, – хватит нести чушь. Весь лагерь ждёт, когда вы уже перебеситесь. Отталкиваете друг друга, но ты, видимо, забыла, как лежала в кладовой в Тринадцатом без еды и воды, прогоняя любого, кто приходил к тебе? Забыла, как перерезала вены, когда узнала, что Пит мёртв? Если бы не Прим тогда…
– Заткнись! – вскакиваю на ноги. – Кто давал тебе право говорить об этом?!
Чувствую, как слёзы начинают застилать глаза. Сквозь пелену замечаю Пита, что ошарашенно смотрит то на Джоанну, то на меня.
– Что?! – срываюсь на нём. – Ты думал, я из камня? Думал, я не умею любить? Что мне это не дано?
Прежде, чем кто-то из них успевает сделать хоть движение, я вылетаю из палатки и без оглядки бегу в лес. Лука у меня с собой нет, но на поясе привязан нож, этого хватит хотя бы для защиты, если понадобится.
Весь день я брожу по лесу, впервые показав ему свою слабость – слёзы. Но он мой друг, поймёт. Или же прикончит меня, если пожелает, использовав яд змеи, зубы волка или когти медведя. Но лес не предаёт, он верен друзьям.
Я понимаю, что за время, проведённое взаперти в Капитолии, неимоверно соскучилась по стрекоту насекомых, по шуршанию листвы, по тихому треску сухих веток под ногами. Но больше всего мне не хватало запаха леса. Тут на ум приходит Гейл, от которого часто пахло ягодами и свежей листвой. Мой друг. Как бы было просто и легко, если бы я любила его той любовью, что и он меня. Если бы наши чувства были взаимными. Нам даже не нужны слова. Но жизнь распорядилась иначе. Как бы я не запирала эти мысли внутри за дубовыми дверьми и семью печатями, я давно признала, что люблю Пита. Люблю его тяжёлой, полной тёмных воспоминаний боли любовью. Я даже не могу ответить, страшусь ли я его прикосновений или желаю. Хочу ли снова почувствовать влажные полные губы на своей коже? Сильные пальцы в своих волосах? Горячее дыхание на своей груди? Определённо. Но я не уверена, что это возможно.