Не уходи. Останься

Мазуровская Никтория

— А потом меня, подающего надежды гения, но без опыта, взяли в такую корпорацию. По протекции главы службы безопасности.

Если бы Дима могла, она бы посочувствовала Игорю. Страшно вот так вот узнать, что всю жизнь тебе врали, и что твои достижения… они ничего не стоят, потому что и не твои вовсе, а влиятельного папочки.

Да, Игорь был и оставался гением, — этого никто не отменит и не оспорит, но сам факт вмешательства для такого самодостаточного и гордого человека, унизителен.

— Тебя взяли на

работу потому что ты был ее достоин, — хрипло произнес Дрозд, но на сына не смотрел, стыдно было. А вот на Диму был готов обрушить всю свою ярость, — Ты не имела права вмешиваться.

— Меня наняли решить проблему, и проблема- в тебе. Ты ведь знаешь, кто тебе мстит. Либо знаешь, либо подозреваешь. И даже знаешь за что. Но молчишь. Кого ты защищаешь?

— Ты не так все поняла.

— Правда? У меня нет больше желания играть в эти игры. Я думала, что ты виноват во всем. Но нет, у меня свой враг, а у тебя свой. А значит, мне нужно разобраться сначала с тобой и со всем этим дерьмом, и потом заняться собой. Два года шла по ложному следу, ты думаешь у меня есть время и силы растягивать все еще на пару лет?

— Разберешься, — он улыбнулся, — А дальше что, а, девочка? Пуля в висок, и пошло все к черту, да?

— Тебе какое дело? У тебя есть сын, ты о нем заботишься так, как умеешь, как можешь. Я не осуждаю. Но ты что-то знаешь. Ты кого-то покрываешь. Я думала, защищаешь Игоря, но нет. Не его. Кого-то другого.

— Хочешь узнать кого защищаю? — мужчина дождался от нее кивка, — Ну так посмотри на себя в зеркало и увидишь кого, дура! — рявкнул напоследок и ушел.

Игорь стоял в шоке, у нее тоже слов не нашлось.

Это что бл*дь за заявочка еще?!

— Может… того…, к стулу его, и решим проблему?

Ромашка улыбнулся той самой улыбочкой.

Минутная тишина, и напряжение достигло апогея. Но ни орать, ни кричать никто не стал. От абсурдности и мелодраматичности ситуации первым заржал, стоявший и всеми забытый Данила. К нему присоединились все остальные.

Дима тоже рассмеялась. Но просто, чтобы поддержать компанию. Ей смешно не было.

От кого Дрозд может ее защищать, точнее, от чего???

Не забывайте добавлять книгу в библиотеку, ставить лайки и делать репосты!))) Подписывайтесь на автора в своей профиле!

Глава 14

ГЛАВА 14

Сургут, Россия. Сейчас.

В Ибрагиме кипели эмоции, и спектр их был достаточно широк. От моментов накатывающей ярости и злости, до болезненного предвкушения от скорой встречи, и затаенного, спрятанного даже от самого себя желания просто прикоснуться, ощутить в руках, пусть даже на кончиках пальцев, лишь бы рядом, и чтобы не отшатнулась, а обняла в ответ.

То, что не поддавалось логическим уверениям, мыслям… То, что кто-то называет душой, жаждало

встречи и надеялось, что она не будет фатальной, а наоборот, — подарит надежду на будущее, хоть какое-то, но вместе.

Разумом же Ибрагим понимал, что ожидать от Димы ласковой встречи не стоит. Совершенно. Он слишком хорошо ее знает, а понимает еще лучше. И пусть он даже представить не мог, что бы делал, будь на ее месте, но точно мог сказать: прощать бы не стал. Никогда. Ни за что. Предательство не прощают!

Но в том-то и разница. Это Ибрагим не прощает предательств, он вообще не склонен к таким саморазрушающим поступкам, типа прощения. Дима же… когда-то Дима умела прощать, любить и быть слабой в его руках, потому что безгранично верила и доверяла. Себя и свою жизнь. Свою семью и их ребенка.

Когда-то. Очень давно.

Было ощущение, что он прожил эти годы, как во сне: ничего не видя, не ощущая толком. А сейчас очнулся… и не годы прошли, а дни. И все внутри клокочет, рвется, кровоточит, выворачивает наизнанку и заставляет во сне сгибаться от задушенной боли, от криков.

Позорно для мужчины кричать или плакать, — так его отец воспитал. И ставать на колени перед женщиной тоже позорно. Прощения просить и ощущать себя виноватым, — позор еще больший.

Так его воспитали, вырастили.

Но нет ничего позорного в том, чтобы стоять на коленях и просить прощения. Позорно это делать, зная, что виноват, но надеяться, что тебя простят.

Позорно взять женщину замуж, пообещав сделать ее счастливой и не выполнить обещания.

Позорно завести семью и своими же руками ее разрушить.

И его задушенный крик от приснившегося кошмара, — это не позор, — это заслуженное напоминание о том, что недостоин прощения. Недостоин этой женщины рядом. Недостоин семьи и счастья.

Злился сам на себя. И, будь слабее, он бы приполз к ней на коленях, вымаливая и умоляя. Переступил бы через себя. И не раз и не два, если бы от этого был бы толк. Просил бы разрешения просто рядом быть, помочь, подставить плечо.

Только сегодняшняя Димитрия — это не его девочка, любившая лепить снеговиков и рисовать снежинки на холодных стеклах. Зима — сурова и беспощадна, не умеет прощать. И не пускает в свою душу ничего, кроме мести и желания умереть.

Ибрагим не сразу это осознал.

Первые полгода, когда она приходила в форму, лечилась, сводила шрамы с тела, его люди наблюдали, докладывали, да и он периодически прилетал посмотреть на нее хоть издали.

И первый ее заказ…, он знал, что она делает и зачем, в кого осознанно превращается, но не вмешивался, считая, что не имеет права лишать ее мести, того, от чего ей станет легче.

Но в тот момент, когда из обезумевшей от горя матери, она стала профессиональным киллером… понял, что ошибся. В очередной раз.