Не уходи. Останься
Шрифт:
После словосочетания «Зоя и вкусненькое» можно было не продолжать, за сыном только пятки сверкали. Его няня любила своего воспитанника побаловать чем-то этаким, морковным пирогом, например.
Ибрагим уже предвкушал, как увидит обиженно надутые губки отпрыска, он терпеть не мог морковь. Но для настоящего воина это не проблема и придётся-таки его лопать и запивать молоком, потому что так вкуснее.
Сейчас же Ибрагим смотрел на жену, что медленно к нему шла.
— Ты рано сегодня, — она прижалась к нему всем телом,
— Потянуло сегодня домой пораньше, не смог себе отказать в таком удовольствии, — насмешливо ответил, а сам стиснул жену крепче, уткнулся носом в ее макушку, — А то у нас там морковный пирог, и без меня?! Нехорошо как-то.
Они, обнявшись пошли наверх, преодолевая ступеньки одна за одной, шагая в ногу друг с другом, не сговариваясь.
— Аааа, так ты за пирогом, значит, пришел.
— Конечно за пирогом, а зачем еще?!
— А я-то уж подумала потому, что соскучился по сыну, а может даже по своей жене.
Она шутливо треснула его кулаком в бочину, но он терпеливо снес это маленькое наказание. Он ей потом в спальне все припомнит. Сочтутся.
Ибрагим остановился и заставил жену сделать то же самое. Обнял ее лицо руками, поднял голову вверх, чтобы видеть эти серые тающие льдинки глаз. Счастливые и любимые.
— По вам я скучаю всегда, мне и повода не нужно, чтобы по вам скучать. Как выйду за порог, так все, — сердце на куски разрывается. Веришь?
Димка смотрела на него, улыбалась тепло и понимающе. С ней творилось то же самое. Точь-в-точь: сердце на куски. Уходила из дома, а сердце и душу оставляла здесь, с сыном.
И знала, что Ибрагиму не легче, а может, даже трудней, в какой-то мере.
— Верю, — прошептала хрипло, и потянулась к его губам, чтобы наконец поцеловать…
P.S. от автора:
Можно не говорить постоянно о любви, но любить так, что сердце разрывается, и дышать без своего человека невозможно. Можно не быть рядом, но всей душой оставаться здесь, и быть самым близким и самым родным. Можно не быть сильным физически, но стойким морально, преодолевая все проблемы и невзгоды ради своих любимых и дорогих. Можно уходить, но всегда возвращаться туда, где любят и ждут.
Кому-то все это дается легче, но обесценивается быстрей, а кому-то приходится проходить через такие испытания, что мурашки по коже, но тем ценней каждая минутка, каждая секунда с близкими и любимыми.
Просто нужно помнить о том, что время скоротечно и никто в этой жизни не вечен. Любите и берегите друг друга!
Примечания:
* «поле» — работа агента или специалиста на непосредственном задании с охраной клиента.
* ММА — чемпионат смешанных боевых искусств.
Первый день Зимы (бонус)
Первый день Зимы.
Он никогда
Дурак.
Руслан повернулся на бок, посмотрел в окно. Плотные шторы не пропускали свет, но он знал, что уже утро. Давно просыпается без будильника, так уж вышло. То ли наследственное, то ли просто жизнь у него так сложилась, хрен знает, но теперь он такой.
За окном чужой город, почти что чужая страна. Осень заканчивается, наступает зима. Холод, мороз и снег. Любимое время года его маленькой сестры.
В детстве он звал ее «Снегуркой» или «Зимней девочкой». А теперь никак не зовет. Даже мысленно себе не позволяет такого. Просто «моя сестра».
В душе разворачивается черная дыра тоски. Все внутри узлом скручивается и хочется заорать во все горло от того, что там творится.
Но Руслан снимал однушку в панельной пятиэтажке с тонкими стенами и чуткими соседями.
Раз в год он позволял своей слабости взять над собой верх.
Раз в год он приезжал в этот город, снимал комнату или квартиру на пару дней.
Раз в год он находил в себе мужество и силы наблюдать за своей сестрой и племянником.
Больше не мог. Не хотел. Не смел. Не имел права.
У них своя жизнь, счастливая и безопасная. Он просто смотрел, как сестра живет с мужем и сыном. Как радуется каждому дню, и был счастлив от этого.
Значит, все было не зря. Значит, все, что случилось в прошлом, стоило этого будущего сейчас.
Но ему места рядом нет. Он так решил. Так правильно.
Не хотел быть постоянным напоминанием того ужаса, через который она и ее семья прошла. Не хотел.
В его силах было закончить все еще давно. Нужно было просто сказать кому-то про свои подозрения относительно отца и смерти матери. Но он побоялся. За себя и за сестру. Она была совсем маленькая, веселая и добрая. Разве он мог сказать ей, что любимый и обожаемый папа на самом деле чертов псих, спятивший от ревности окончательно? Не мог он тогда такого сказать.
И до сих пор жалел об этом. Чувствовал вину за то, что случилось многим позже.
Руслан даже отца не винил. Он себя винил. Потому что бросил сестру одну, только наблюдал как система приемников ломает ее личность, но каждый раз говорил, что так надо, так отец ее не найдет.
До него не сразу дошло, что отец окончательно свихнулся. Не увидел в нем безумия, вплоть до того момента, как его самого на очередном задании ранили в спину. Сдал кто-то из своих, из тех, кто был в курсе.
Первым на ум приходил другой человек, больше подходящий на роль предателя и убийцы, но, пораскинув мозгами, увидел все в несколько ином свете. И тогда стало по-настоящему страшно. Не за себя, за сестру.