Не уходи. Останься
Шрифт:
Почти не дышал, не мог. Легкие горели. А он все целовал. Каждую частичку, свободной от одежды кожи.
Захватил губами розовый сосок, сжал легонько зубами и улыбнулся, ощущая, как она схватила его за затылок, прижимая крепче к себе.
Чтобы еще ближе. Чтобы ни молекулы между ними не было.
Утром она вся будет в засосах, в отметинах, которые он ей оставил. Но плевать. Сейчас на все плевать.
Он больше не мог. Перед глазами темнело и сил сдерживаться не осталось.
Содрал с нее джинсы вместе
Погладил ножки, пощекотал под коленкой чувствительное место. Поцеловал.
Склонился ниже и языком прошелся по коже бедра до развилки бедер, вызывая у Димки дрожь и приглушенный его рукой стон.
Цапнула зубами его за ладонь. Поднялся выше, чтоб не придавить своим телом, заставляя шире разводить бедра.
Он еще не в ней, еще нет. Но уже на грани. Уже изнывает. Почти кончает.
А Димка смотрит на него своими глазами и душу всю выматывает этим ждущим, полным желания, взглядом.
Коснулся губами губ. Приоткрывая рот настойчиво, смешивая их вкусы. Скользнул языком внутрь, дразня. Углубляя поцелуй, жадно поглощая ее ответные ласки.
Оторвался с трудом, потерся пахом о ее живот.
Проворные ручки расстегнули пряжку ремня, спустили брюки и трусы.
Он зажмурился, едва сдерживаясь, когда тонкие пальчики сомкнулись вокруг напряжённой плоти, прошлись вверх вниз, вынуждая его зарычать недовольно, и кайфуя одновременно от этого касания.
— Скажи… скажи мне!
Снова начал ее целовать. Жадно. Порочно. Облизывая ее всю, собирая языком вкус ее кожи, вдыхая этот запах секса, которым она вся пропиталась от желания к нему.
— Скажи! — он приказывал ей, потому что ему нужно было знать. Он умирал каждый день, не слыша от нее этих слов, подыхал, но не мог требовать признаний. Но не сейчас. Когда уже сказала, а теперь коварно улыбается и доводит его своими пальчиками до сокрушительного оргазма, — Говори!
— Люблю, — она задыхалась от его желания, говорить почти не могла, — Люблю!
Ворвался в ее тело одним резким движением. Один толчок. И он в раю. Димка такая горячая, такая влажная, идеально подходящая для него. Принимает его безмолвно, подстраиваясь под его движения.
Зажмурилась от удовольствия, улыбка на приоткрытых губах. Испарина на теле. Стонет, но закусила губу, чтобы не громко.
И он сорвался. Задвигался быстро и мощно. Не давая ей и шанса отстраниться или прекратить.
Толчок, и ее внутренние мышцы задрожали. Глаза распахнулись, зрачки расширились и смотрит на него так… так, что мышцы спины судорогой сводит, и он едва может себя контролировать, потому что сначала она. Сначала ее удовольствие.
Еще толчок, и мушки черные перед глазами.
Димка руками схватилась за его плечи, обняла крепче. Уткнулась носом в шею, провела языком по коже, слизывая соленый пот, чуть ли не кончая от его вкуса на своем языке.
Зашептала хриплым
Она задрожала той самой дрожью в его руках. Забилась. Укусила его за шею, приглушая свой крик от облегчения, от того что кончила в его руках.
И он сорвался. Не мог сдерживаться, когда она вся была такой. Ее удовольствие перешло в его. Так и должно быть.
— Я люблю тебя, веришь? — он скатился с нее, обнял руками и перетащил к себе на грудь, все же пол на кухне был прохладным.
— Ты только что отымел меня на полу собственной кухни, конечно, я тебе верю!
Ибрагим хрипло рассмеялся, довольный собой и ситуацией в целом.
Они бы, пожалуй, так бы и валялись в легкой неге после полученного удовольствия, но, во-первых, пол был жестким, а он не сдерживался, поэтому их тела начали ощутимо ныть и побаливать. И во-вторых, внезапно хлопнула входная дверь.
Дима подскочила, начала искать в куче своей одежды нож, Ибрагим просто насторожился. Он был уверен в охране, чужого бы не пропустили. Значит, кто-то свой.
Жена это тоже поняла спустя пару секунд, но по инерции все же взяла нож в руки. Если ей так спокойней и комфортней, то ради бога, пусть. Он готов терпеть любые ее заскоки и капризы, лишь бы она всегда оставалась рядом с ним и улыбалась, как пять минут назад. Счастливо и беззаботно.
— Эм, ребят, я очень за вас рад, правда, — в дверях кухни стоял смущенный Ромка, он рукой прикрыл глаза и едва не ржал в полный голос, — Но для супружеских примирений есть спальня, на кухне, мне кажется, не очень удобно.
— Ой, чтоб ты понимал-то, а?! — Ибрагим прикрылся рубашкой, подтащил к себе свою Димку, смущенную, что вообще было впервые за многие годы, — Иди лучше на племянника своего посмотри, а мы пока… еще помиримся.
Ромка ушел, ветром сдуло.
Димка начала беззвучно хохотать. Треснула его ладошкой по плечу.
— За что?!
Он поймал свою Зимнюю девочку, посадил к себе на колени, поцеловал в обнаженное плечо. Покрыл поцелуями кожу шеи, склонился к миниатюрному ушку.
— Так будет всегда, представляешь? Если ты захочешь, конечно.
Его жена отстранилась, но только для того, чтобы увидеть его глаза. Счастливо улыбнулась.
— И что дальше? Мы так и не решили.
— Решим, обещаю. Если ты будешь рядом, все решим, вместе, остальное не важно.
Коснулся рукой ее щеки, погладил. Димка прижалась к его ладони сильней, зажмурилась, потерлась.
— Я всегда с тобой, даже если меня нет рядом.
— У меня за спиной?
Всегда так было — она у него за спиной. Прикрывает. Его надежный тыл. Но теперь с маленькой поправкой — она За его спиной. Теперь он ее защита, ее опора, ее тыл. Не сама по себе. Они вместе.