Не верь мне
Шрифт:
Когда-то «Облака» были выбраны мной по одной простой причине – нужно было работать по ночам, а днём заниматься детьми. Сейчас же всё перевернулось, и самый главный плюс превратился… не то, чтобы в минус. Но стало тяжко, то ли возраст начинал брать своё, то ли я просто выдохлась. Запал вроде ещё был, а вот глаза уже не горели. Начинало хотеться чего-то иного, вот только я ещё не понимала чего.
Мы совещались. У нас даже специально отведённое для этого место было – конференц-зал. Ну как зал. Узкое безликое помещение, с длинным столом и кучей стульев, где мы иногда собирались, чтобы решить, как жить дальше. Случалось
Сегодня нас было непривычно много. Вся управляющая администрация во главе с Игорем – исполнительным директором, руководители всех служб – охрана, бухгалтерия, креативный отдел и все остальные. Ещё три админа в роли исполняющих решения сильных мира, которым потом вменялось идти и реализовывать все принятое и придуманное. Машка, Гошан и я.
Ах да, был же ещё Никита Алексеевич – совладелец клуба.
Игорь уже минут десять распекал кухню за какие-то очередные траблы с поставщиками. И я даже честно старалась слушать, потому что за приёмкой товара через раз надлежало следить нам. Слушать получалось плохо. А всё из-за Киреева, который сидел во главе стола и смотрел на меня, чуть ли не в упор, при этом совсем по-идиотски улыбаясь. Я неуютно ёрзала на стуле, не зная, куда спрятаться от его внимания, и стараясь не краснеть.
– Яйца подкатывает, – шепчет мне вездесущая Машка, за что тут же получает от меня под столом.
– Мы просто общаемся, – шёпотом отбиваюсь я.
– Знаем мы, к чему такое общение приводит, – фыркает она.
И я уже почти жалею, что согласилась на кофе. Про нас давно судачили. Привыкла. Я вообще как-то спокойно относилась к слухам, но это всё равно не означало… что надо сидеть и смотреть на меня, порождая во мне волну неясной паники.
Совещание сильно затянулось, поэтому из конференц-зала я вылетела быстро, думая лишь только о том, что опаздываю за Крошем.
– Оль, подожди, – окликает меня Киреев, и все, конечно же, проходя мимо по коридору, не забывают одарить меня многозначительными взглядами. Замечательно.
– Ну и что это было?! – пытаюсь я подавить своё раздражение.
– Где? – делает он круглые глаза.
Недовольно морщусь. С начальством так не разговаривают, знаю. Но Киреева в принципе сложно воспринимать как стоящего надо мной. Было в нём что-то такое… излишне лёгкое. Думаю и сама же не понимаю себя, хотела же лёгкости? Вот и получай, только расписаться не забудь при получении.
– Извини, – решаю я не углубляться в тему. – Мне бежать надо, сын ждёт.
– А кофе? – ухмыляется он, видимо, думая, что я ищу отмазку.
– Мы тут прозаседались. Садик скоро закрывается.
– Тогда я подвезу, договаривались же.
Отрицательно качаю головой.
– Никит…
– Подожди. Ты же сегодня обещала беречь мою гордость и не отказывать дважды за неделю. А один отказ сегодня уже был.
Ничего я там не обещала, но он улыбается, как-то совсем обезоруживающе, что у меня просто не получается отказать.
До садика ехали в напряжении. Началось с того, что я высказала всё, что думаю о его взглядах.
– Хорошо, очки в следующий раз надену, – лыбится он своей находчивости.
– Ты не понял.
– Оль, да понял я всё. Я тебя смущаю, значит, не буду больше…
Сегодня он разошёлся как никогда. Мы до этого реально просто приятельствовали, а сегодня намёки из Киреева льются как из рога изобилия.
Устало вздыхаю.
– Прекращай, правда.
Он уже припарковался во дворах, недалеко от садика, поэтому смотрит на меня прямо, и во взгляде этом некая толика непонимания.
– У тебя кто-то есть? – без лишних хождений вокруг да около, интересуется Никита. Отчего делается неловко.
– Да. Двое детей и работа, занимающие всё время…
– Ну с работой можно что-нибудь придумать.
– Нельзя, – категорично отрезаю я, мне вот ещё протекции не хватало.
– Упрямая, да? – ухмыляется он.
– Самостоятельная.
Я думала, что он поймёт. Но нет. Кажется, Никитку это только раззадоривает.
– И как же тебя такую самостоятельную-то муж оставил? – пытается он пошутить, а может быть, и не пошутить, но всё равно получается неприятно. Я из-за этого только ещё больше закрываюсь. Ненавижу разговаривать про Измайлова. Ни с кем.
Не знаю, что у меня там с выражением лица, но до него всё же доходит.
– Ладно, окей, про бывших мужей не шутить. И не смотреть. Что ещё?
За Крошем успеваю в последний момент. Ребёнок дуется. Опять.
– Ты опоздала, я один остался.
– Знаю, милый, знаю.
– Ты обещала сегодня пораньше прийти.
– На работе задержалась…
…а потом ещё с другим мужиком отношения выясняла. Но про последнее ему лучше не знать.
Он не отвечает, лишь недовольно кряхтит. Одеваемся мы медленно, потому что сыну не нравится всё на свете: ни штаны, ни шапка, ни всё остальное. И покидаем сад под всё тот же недовольный взгляд нянечки.
А на улице, как назло, нас ждёт Никита. И бедный Крош всё никак не может определиться, что в нём превалирует больше – обида или любопытство. В итоге побеждает машина, в которой его предлагают подвезти. Мальчики такие мальчики.
Мы с мелким сидим на заднем сидении, и он жмётся ко мне, с недоверием поглядывая на незнакомого дядьку. Впрочем, Никиту это не смущает. Он что-то там рассказывает Крошу про машины, и тот даже слушает, в нужных местах кивая головой, а я вся внутренне замираю, не в состоянии понять, как он действительно относится к происходящему. До этого Крошик воспринимал всех мужчин, маячивших хоть как-то на нашем горизонте, с настороженностью и полным отрицанием. Не то чтобы там реально кто-то маячил или сильно пытался, но тут был важен сам факт. Он даже моих братьев к себе не сразу подпускал, если долгое время их не видел.
А тут прям целый новый и шумный дядька, с красивой машиной и горящий желанием с ним пообщаться. У ребёнка просто-напросто сбивалась матрица.
Уже когда въезжали в наш двор, решила позвонить Ане. Дочь не ответила, я внутренне собралась. Главное, чтоб дома нашлась, а там уже разберусь. Благодаря сему моменту у меня появился веский повод заторопиться в квартиру, а не разводить долгие прощания с Киреевым.
– Убегаешь, – усмехается он.
Я кошусь на сына, который с упоением что-то рассматривает по сторонам. Мы стоим на улице, в десятке метров от нашего подъезда, я крепко сжимаю ладонь Кроша, который нетерпеливо топчется на месте.