Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
– Что же...
– усмехнулся еще чуть более безумно, но уже не так зло, пожалуй.
– В таком случае, мои поздравления. Но отпустить тебя сейчас отсюда я не могу просто так... принцесса, - он снова облизнул губы, словно желал лучше распробовать чужой запах и вкус.
– Думаю, я не против, - пожал плечами Курута и одним плавным жестом скинул на песок свою сумку, чуть толкнув ее назад, к Паукам, все это время, напряженно следившим за разворачивающимся действом.
– Это давнее и обоюдное желание, - улыбнулся, чтобы в один миг отпрыгнуть от Хисоки в сторону свободного пляжа, словно приглашая за собой. На правой руке, у него материализовалась цепь с острым навершием на конце, она затанцевала у его ног коброй заклинателя змей. И Хисока не заставил приглашать себя столь откровенно дважды.
– 25-
Словно две волны, подгоняемые, каждая
Мгновение тянулось за мгновением, веки снова тяжелели, желая сомкнуться. Видеть сны, было не самым худшим времяпрепровождением для него - оно скрадывало прошедшие годы один за другим, скрашивало, это вынужденное заточение. Но вот, вспышка наверху снова повторилась и в размеренное биение жизни на острове, влились огненные искры чужого безумия, пополам со вспышками болезненно-сладкого удовольствия. Тот самый адреналин, ускоряющий кровоток, позволяющий начать шевелиться, пробудиться сильнее и сдвинуться с места. Совсем рядом, раздался тихий выдох и первый шорох. Похоже, его не одного разбудила бушующая сверху, над поверхностью, чужая аура. Он заставил свои губы медленно расползтись в усмешке - тело уже почти забыло, как двигаться, мышцы одеревенели от столь долгого бездействия.
Вспышка. Затем еще одна. Сердце бьется быстрее, мысли обретают живость, а воздух вокруг вкус, и он с силой расправляет плечи до хруста, сдвигаясь на своем каменном ложе. Под пальцами крошатся наросшее за последние десятки лет кристаллы соли, легкие расправляются, заполняясь запахом морской воды, что плещется на дне древней пещеры, впрочем, никогда не меняя своего уровня. Соль же ссыпается с кожи, когда мышцы приходят в движение, и он слизывает ее с губ, вновь вспоминая какого это - жить, а не существовать скучно и серо. Чуть в стороне, раздается тихий хриплый смех, и он садится, наконец, ощущая, как расползается на теле, превратившаяся так же в соль одежда. Подземный грот наполняется шорохами, звуками, и где-то чуть выше, отодвигаются камни, пропуская внутрь тусклый свет, бьющий по глазам неприятно даже в таких количествах, после десятилетий сна.
Высокий, плотно сбитый мужчина, спускается вниз осторожно и медленно. На его коммуникатор пришло предупреждение от близнецов, что их... коллеги, пришли в себя и проснулись, реагируя на странную активность, которую засекло поле совсем рядом с Соуфраби, на побережье. Он бы отправился туда, посмотреть, что, черт побери, происходит, но чужое пробуждение смешало все карты, заставляя никого и ничего не боящееся сердце дрогнуть, вспоминая о тех, кто спал в тишине столетий в этих землях, пока сюда не явились представители Ассоциации, желая использовать никем не занятый остров. Но оказалось, что местные жители здесь есть. И все закончилось бы трагедией для пришедших, не скучай эти... существа, так сильно. Мужчина спустился вниз бесшумно по ступеням, скорее по привычке, чем, пытаясь быть действительно незаметным - все равно, ОНИ уже услышали его, почувствовали. В почти полном мраке слышится едва ощутимый шепот - как белый шум, давящий на уши - чужой язык не воспринимается нормально, слишком эти создания ушли далеко от человеческой природы. Лишь бы, в этот раз, они наигрались побыстрее, до того, как пробудятся окончательно. Он шкурой ощущает взгляды - как касания бритвенно-кинжальных когтей, не враждебные, но внимательные. Захоти они его убить, и сделали бы это очень легко.
"А ты изменился. Заматерел", - голос обретает форму и четкость, подстраиваясь под чужое ущербное восприятие.
– "Хоть за пределы, так и не вышел", - снисхождение, как при разговоре с ребенком, даже не бесит - скорее пугает, учитывая, КТО говорит эти слова. Мужчина выдыхает и чуть склоняет голову, приветствуя чужое пробуждение и мысленно жалея о том, что именно он согласился смотреть за этими существами, вступать с ними в контакт, обеспечивать покой и выполнять чужие прихоти... в разумных пределах конечно. Еще, мужчина в курсе - его мысли для них не секрет. Не из-за телепатии, такой талант и в их века был редкостью, что уж говорить о нынешнем времени. Но мимика,
Последняя вспышка вдалеке, раскрывается огненным цветком, пронизанным золотыми прожилками, и рассеивается, вновь позволяя тишине навалиться на мир вокруг. Но источники этих аур - все еще здесь. И три фигуры во мраке, проявляются одна за другой, готовые ждать столько, сколько понадобиться. Ведь это только вопрос времени - как быстро та парочка дойдет досюда. Всего лишь времени, которого здесь предостаточно.
Этот момент - тот, которого Курапика давно ждал. Слишком много искр и эмоций, слишком странная связь между ними, чтобы вот так просто разойтись в стороны. С каждой встречей, напряжение только нарастало - в движениях, взглядах, касаниях, поцелуях и укусах. Может, когда-либо, это привело бы их к чему-то большему, но посредине возникла фигура демона с темно-графитовыми глазами. Он запустил свои цепкие когти куда-то под кожу Курута, соблазняя тем, что тот хотел получить. Выманивая душу, взамен на самого себя. И Курапика поддался, позволяя свить на своем челе венец из терновника, заклеймить собственную ауру отпечатками паучьих укусов, принимая чужое предложение. Поэтому, их с безумным фокусником дороги, может, и будут в дальнейшем идти рядом, но никогда не соединятся в одну.
Возможно, Хисока тоже ощущает это, чувствует своим диким, перекрученным нутром, и огни на его коже, складывающиеся в ущербные письмена древнего наречия, вспыхиваю ярко, горят, и разгоняют по крови адреналин, пополам с эндорфинами. Сражение всегда было для него способом сбросить лишнее напряжение, выплеснуть наружу агрессию, огонь и яд, что подтачивал сознание изнутри, толкая, порой, на совершенно безумные действия. Но есть те сражения, что распаляют лишь еще сильнее, доводят до полного исступления, преодолеть которое почти невозможно.
Гон и Киллуа, замерли за спиной Биски, которая задвинула их туда, сразу же, как схлестнулись в первый раз силы фокусника и юного Паука. Мальчишки могли лишь дышать - быстро и судорожно, втягивая раскалившийся от ауры воздух, через рот и нос, как рыбки, выброшенные на берег. Рядом замерли спутники Курапики. Усилитель и Манипулятор внимательно следили за ходом боя. Уво был не в восторге от того что принцесса все же решился размяться с этим бешеным лисом, но он уважал чужие сражения и необходимости роста над самим собой. Тренируясь с ним самим, Фэйтаном и Финксом, Курапика не мог раскрыться до конца - убийство было в его натуре, а с членами семьи он сдерживался, окружал себя рамками, через которые не просто не мог - не хотел переступать. И, конечно же, не смотря на прогресс, которого он добился - это все и, правда, являлось детской песочницей. Мужчины не сговариваясь, подспудно, сами решили посалить его туда до времен, когда он сможет реализовать свой потенциал, скованный разбитым телом сейчас. Но для песочницы, он был достаточно взрослым, и, натыкаясь на ее стены, инстинктивно стремился вовне. Самым лучшим выходом тут являлось периодически выпускать его, под присмотром, на волю. Даже Куроро, предвзятый по отношению к своей личной собственности, не стал бы запирать в четырех ментально-воображаемых стенах, это создание, что уж говорить про остальных членов Риодана, прекрасно оценивающих ситуацию со всех сторон.
Аура последнего из клана Курута распахнулась шелковым покровом, растеклась невесомыми прикосновениями, пронизывая Нен фокусника, будто в противовес ей - густого, липкого и горячего, как огонь, заключенный в физическую форму. От этого соприкосновения, во все стороны взметнулась ударная волна, порождающая бешеные порывы ветра, но укрытые Тэн люди, почти не обратили на нее внимания. Шалнарк встал чуть за спиной партнера, на всякий случай, не выпуская из поля своего зрения друзей Курапики - он никогда не опускал вероятность нападения, даже от самых дружелюбно настроенных людей. В том числе, спутница этих юных дарований, оценивалась им как серьезный противник - явный профессионал, какие бы умильные рожицы она не корчила. Манипулятор просто не справился бы с ней один на один. У него в запасе было, наверное, всего пара шансов законтролить противницу - или она могла превратить его в кровавую кашу, пропущенную через мясорубку.