Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
С другой стороны, рыжий фокусник усмехнулся, услышав системное сообщение "Вас вызывает другой игрок". Он отложил карты, материализуя книгу заклинаний, и принял звонок.
– Moshi-moshi, - хрипло-скрипучий голос прозвучал заинтересованно, и Курута кивнул своим мыслям. Он был прав - его ждали. Просто слишком поздно додумался до всех не состыковок.
– Мне интересно - ты специально, все это время, нарывался, давая мне понять, в чем дело, или все же в тебе преобладало желание просто сразиться?
– иронично уточнил Курапика вместо приветствия.
– Как ты прямолинеен сегодня, - хохотнул Хисока, устраиваясь удобнее на одной из скал в каньоне, куда убрался подальше от лагеря, и спящих в нем детишек. Рядом с ним сейчас, снова было не безопасно находиться.
– Тебе подойдет ответ, что и то, и другое?
– облизнул невольно губы, вспоминая яростное сияние алых глаз напротив своего лица. Еще бы чуть-чуть, и они могли сцепиться по-настоящему насмерть. Но Куроро как всегда влез, куда его никто не звал. Что взять с вора?
– Но ты не подходишь по возрасту, а у Мастера был только один ученик, - Курапика прикрыл веки, представляя снова, что руны восстанавливаются, как им должно быть, перетекают одна в другую - до тех пор пока не складываются в точно такой же узор, как и на его собственном теле.
– Какой-то его побочный эксперимент?
– осторожно произнес. Курута, даже маски свои не использовал сейчас, слишком усталым был и слишком глубоко они с рыжим лисом влезли друг другу под кожу. Он ждал любой реакции в ответ, но никак не позабавленный смех. Очень опасный смех. Тягуче-липкие карамельные нотки вибрировали, выдавая чужое напряжение. Кто-то снова умудрился раздраконить фокусника, и Курапике это не понравилось, ведь рядом с клоуном находились его друзья.
– Я не побочный эксперимент - да и звучит слишком не тактично для тебя, принцесса, - из уст мужчины это прозвище сейчас слышалось не скабрезно, но с непередаваемо пошлым намеком, будто парня облизали с ног до головы. Хисока вообще был горазд на подобные шутки - движением ли, взглядом или делом, выбивая из колеи и, с наслаждением рассматривая, что получится в неожиданных условиях с привычным предметом - будь то вещь, либо человек. У него, с таким отношением, наверняка нет никого по-настоящему близкого - вот и вцепился в Гона намертво, ведь этот мальчишка принимал его полностью, пусть даже пытался воспитывать.
– Хочешь услышать интересную сказочку на ночь?
– Ты, наверняка, не делишься просто так ценной информацией, - покачал головой Курута. Как и фокусник, сейчас, что раскладывал в процессе разговора только ему известный и понятный пасьянс, он задумчиво перебирал пальцами свободные пряди распущенных на ночь волос. Их пришлось отмывать от соли достаточно долго, и Курута хотел, чтобы те высохли к утру - да, с металла влага скатывалась довольно быстро, но не мгновенно.
– Все может быть. Допустим, я считаю, твоя договоренность с Куроро - что он предоставит мне поединок один на один - довольно ценная услуга, и не хочу оставаться в долгу, - Хисока утрировал, конечно, но и объяснить этот безумный ночной разговор простым желанием рассказать хоть кому-то правду, он не мог. Прошлое никогда не было существенным для фокусника. Вопрос в том, что из него тянулись отвратительные липкие нити, во много раз хуже его собственной жвачки, и оборвать их было нереально. А сегодняшней ночью, стоило лишь задремать, как оно неожиданно настигло его из тени, обхватило душной тяжелой сетью и поволокло на дно омута воспоминаний.
Хисока помнил свою мать. Что бы, и кто бы, не говорил - но она любила своего ребенка, несмотря на то, что он был плодом насильственной, болезненной связи. Ради его рождения, она ушла из дома родителей, считающих, что девушка носит под сердцем плод, прижитый от чудовища, от злого духа. И не казать даже, будто старые японцы ошибались. Его отец - являлся одним из редких магических существ, перебравшихся в центр озера Мёбиуса с Темного Континента. Оборотни-демоны плотно обосновались на Японских островах, и пусть были немногочисленным, но крайне своенравным и злопамятным народом, к слову, довольно физическим, а не призрачным. К нынешнему времени, они сформировали несколько кланов, один из которых даже отправился за границы японских островов - это предки Золдиков, разбавлявших свою кровь очень и очень долго, из-за древнего проклятия. Те еще своенравные коты - лишь у Сильвы, наконец-то, появился больше чем один ребенок. Хисоку, в свое время, так заинтриговали слухи, что он не удержался и решил последить за дальними соплеменниками. Что закончилось неожиданным знакомством с их старшим сыном. Иллуми оказался настолько своеобразным, странным и забавным, что фокусник до сих пор с ним общался. Жаль, у Золдика
Маленький Киллуа еще не знал о своем наследии, оно было разбавлено, как и у его братьев, но все же, он унаследовал породу и многие повадки предков. Старший из сыновей, тоже получил не мало, пусть кровь его матери серьезно перебила внешние черты. Кикье происходила со Свалки, оттуда же, откуда пришли в этот мир Пауки. Сам черт, наверное, не знал, что именно текло в ее крови - но она оказалась тем, что нужно, последней каплей вернувшей семейству Золдик его многочисленность. Наверняка теперь, старшие родичи продумывают брачные союзы для своих сыновей, желая восстановить былую силу. Пусть от их фамилии содрогались континенты, но когда-то, ее и вслух боялись произносить - чтобы не навлечь беду на свои дома. Иллуми, конечно, не в восторге - он в курсе, что прадед продумывает особенно тщательно именно его линию и линию Киллуа. Но, если беловолосый котенок все еще весьма юн для этого, то его старшего брата, уже очень скоро окольцуют с кем-то по расчету. И, что бы Иллуми не говорил про верность семье, приверженность устоям - в первую очередь, в своей голове, он сам возглавлял род, и навязывание кого-то извне, может заставить обычно отмороженного парня быстрее соображать, как именно это сделать, отодвинув в сторону старших родичей. Манипулятор - этим все сказано.
– Понятие твоего долга, очень опасная вещь, - проронил Курута, отвлекая фокусника от его мыслей и воспоминаний. Он не часто позволял себе думать о прошлом - в жизни Хисоки преобладало настоящее и будущее. Могло, правда, показаться, что он жил одним днем, но на самом деле у него всегда существовали дальние перспективы.
– Я, в принципе, сам по себе опасный, маленький Паучок, - сладко выдохнул рыжий лис и рассмеялся на чужое обреченное молчание, так и представляя, как мальчишка возводит глаза к небу. То, что он не в доме, было ясно по отсутствию эха, и по тому, что вряд ли он решился бы на подобный разговор рядом с остальными членами Риодана, которые в настоящее время с удовольствием произвели умножение одного бывшего своего члена на ноль.
– Решайся - ты хочешь, услышать сказку или нет?
– Выдохнул смешливо.
– Уже слушаю, - голос мальчишки приобрел чарующие нотки в ответ, он явно решил отплатить собеседнику той же монетой, будто проводя своими интонациями по чужому телу. Хисока задрожал мелко, ощущая захлестывающую волну возбуждения. В его крови, все еще не прогорел адреналин недавней неприятности.
– Ну что же, тогда начать придется очень издали, - с тихим шуршанием, мужчина перекинул карты из руки в руку, успокаивая себя их методичным тасованием.
– Все закрутилось около шестидесяти лет назад, когда твой Мастер создал свое первое, совершенное творение, - его голос обрел еще большую глубину и Курапика покрылся мурашками - даже по удаленной связи, эти интонации пронзали его собранные неживую по кусочкам кости, и воздействовали на обостренный слепотой слух. Часть неприятных ощущений сгладилась за последние пару месяцев, к части он привык, но слух, как и зрение, стал и его новой силой, и новой слабостью. Резкие громкие звуки били прямо в мозг, а та же музыка, имеющая ритм - завораживала, гипнотизировала, пусть Фэйтан всячески пытался с этим бороться, ужесточая тренировки, периодически повторяя осмотры и уделяя особенно много времени чужим органам чувств. Поэтому, отвлекшись на голос, Курапика далеко не сразу осознал содержание чужих слов.
– Вряд ли ты знаешь о нем много. Я ведь прав?
– Вопрос был скорее риторическим, так как Хисока тут же продолжил.
– В отличие от тебя, он сам отказался от прошлого и от собственного имени. Саргатанос вытащил его из тюрьмы для смертников, увидев по телевидению. Самый красивый человек из всех возможных - люди содрогались, не понимая, как подобный ему, мог совершить столько бесчеловечных убийств.
Речь мужчины текла плавно, лишь интонации выделяли то, или иное слово, рисуя перед собеседником картину происходящего. Курапика ощутил, как стекленеет его собственный взгляд, направленный на гладь воды и темное небо полное звезд, каких не увидишь никогда в городе, из-за ужасающего светового загрязнения. Перед его внутренним взором, словно из ниоткуда, соткались хищные острые черты, словно вырезанные искусным скульптором из белоснежного мрамора, острозубая усмешка и прищуренный жесткий взгляд, полный чего-то не от мира сего. Будто, он перешел некую ступень, превращаясь из человека в другое существо, как и сам последний из Курута.