Не вижу зла

Гриппандо Джеймс

– Могу я вам помочь? – обратился к нему по-испански какой-то мужчина.

Джек остановился и поднял голову от карты. Перед ним стоял уже пожилой человек, одетый в комбинезон и бейсбольную кепку. Пышные усы не позволяли разглядеть очертания губ, а под мышками футболки полукружьями выступил пот. Заметив следы земли на коленях мужчины, Джек решил, что тот работает кем-то вроде землеустроителя.

– Я ищу кое-кого, – сказал он. – Собственно, мне нужен адрес.

Мужчина пытался разобрать испанский Джека, но, очевидно, его английский тоже был далек от совершенства.

– Адрес? – переспросил он.

– Да. Моя бабушка сказала

мне, чтобы я нашел «Л» тридцать семь.

Джек протянул ему карту. Тот подошел поближе, бросил на нее быстрый взгляд и пояснил:

– Кладбище разделено на множестве разных прямоугольных секций. Буква обозначает район. Цифра указывает на точное место.

У Джека упало сердце: Л-37 явно не было зданием. Прощай надежда отыскать своего живого родственника.

– Вы не могли бы проводить меня туда, пожалуйста?

– Конечно, – согласился мужчина.

Джек последовал за ним по широкой дорожке, посыпанной мелким гравием. Они шли мимо бесчисленных могил, многие из которых были украшены фигурками ангелов, грифонов и херувимов. На нескольких надгробиях лежали свежие живые цветы, но наиболее впечатляющие брызги розового, оранжевого и других огненных цветов разлетались от зарослей бугенвиллии и гибискуса, посаженных много лет назад, скорее всего родственниками усопших, которые уже давно и сами обрели здесь приют. Наконец они подошли к могиле, которую покрывал ковер белых цветов – от бегоний и орхидей до дикого хмеля. На самой могиле и вокруг нее было множество букетов. Мужчина остановился, и Джек замер рядом с ним. Они молча смотрели, как молодая женщина положила букетик желтых цветов возле надгробия. Она перекрестилась, поднялась с колен и отошла в сторону. Потом, не поворачиваясь спиной к могиле, начала пятиться, что выглядело очень странно.

Мужчина прошептал:

– Это La Milagrosa.

Джеку понадобилась минута, чтобы понять, что мужчина имеет в виду Чудотворную Деву.

– Кто такая La Milagrosa?

– Это молодая женщина, которая умерла в 1901 году во время родов.

По коже у Джека пробежал холодок.

– К чему столько цветов?

– Из-за легенды, – ответил мужчина. – Ее похоронили с мертворожденным ребенком у ног. Но много лет спустя, когда могилу вскрыли, обнаружилось, что она держит ребенка на руках.

Джек бросил взгляд на молодую женщину, которая по-прежнему пятилась от могилы.

– А это кто?

– Еще одна молодая женщина. Бездетная, конечно. Многие годы такие, как она, приходят сюда, чтобы выразить свое уважение и помолиться в надежде на рождение собственного ребенка. Но к La Milagrosaни в коем случае нельзя поворачиваться спиной. Поэтому женщина и пятится от могилы.

Джек еще какое-то время созерцал эту картину, не чувствуя ничего, кроме горечи и жалости. Женщина, казалось, больше страдала от душевной боли, чем питала какие-то надежды, но в своем благоговейном отступлении продолжала молиться вслух. Наконец она скрылась за мавзолеем.

– Это «Л» тридцать семь? – спросил Джек.

– Нет-нет. Эти могилы намного более древние, чем те, которые находятся в секторе «Л». Пойдемте.

Они зашагали по тенистой дорожке, пока не вышли на открытое место. Смотритель остановился, чтобы осмотреться, а потом двинулся дальше на восток. Каменные надгробия становились все менее изысканными и богатыми, они выглядели новее, хотя и не были совсем

новыми. Большинство похороненных здесь людей умерло еще до рождения Джека.

– Вот она, – объявил смотритель.

Джек шагнул вперед и взглянул вниз на простое белое надгробие. Формой и размером оно напоминало детскую подушечку, простое и строгое, безо всяких украшений и резного орнамента. На камне было высечено только имя, без фамилии. Отсутствовали также и традиционные даты рождения и смерти. Цифра была только одна. Надпись гласила:

«Рамон

17 февраля 1961 года».

Наступил момент истины. Джек снова и снова читал ее про себя, но смысл надписи оставался неизменным. Медленно, почти машинально, он опустился на колени. Сквозь ткань брюк он ощутил прохладу зеленой травы. Палец его бережно и ласково коснулся вырезанных букв и цифр на камне. Он не знал, что должен был сейчас чувствовать. Внутри него была пустота – никаких эмоций.

– Рамон, – прошептал Джек. Малыш прожил всего один день.

Джек попытался представить себе новорожденного, но у него ничего не получалось. Он бессилен был вообразить маленького человечка, которого никогда не знал, но совсем не потому, что ему было все равно. На него внезапно нахлынули чувства к своей матери, которую он тоже никогда не знал, и в его сердце просто не осталось места ни для кого и ни для чего больше. Все это было так странно. Сейчас, побывав здесь, Джек понимал ее лучше, но от этого ему не стало легче. Ана Мария родила двух малышей. Ее первенец умер в тот день, когда родился, а мать осталась жить дальше. Ее младший и второй сын выжил, но мать умерла в день его появления на свет.

Почему?Этот вопрос занимал все его мысли.

Наверное, в нем заговорил скептицизм адвоката или это просто был гнев мальчика, потерявшего свою мать. Но Джек не мог не думать о жестокости судьбы… или вмешательстве еще каких-то странных сил.

– Теперь я оставлю вас одного, – сказал смотритель.

– Благодарю вас, – ответил Джек, но его слова повисли в воздухе. «Один». В столь тягостный для него момент он понял это с мучительной ясностью.

Один. Навсегда.

Глава двадцать девятая

Наступил канун судебного заседания, и Джеку пришлось испытать на себе всю силу ледяного взгляда судьи Гарсии. Если Джек не скажет что-нибудь в самом скором времени, то эти два испепеляющих лазерных луча обеспечат ему как юристу полное забвение. В данный момент, однако, ему оставалось только тихонько сидеть в переполненном зале суда и слушать, как федеральный прокурор обращается к судье.

– Это просто возмутительно, ваша честь, – заявил Торрес. – Брайану Пинтадо всего десять лет от роду. В этом возрасте дети очень впечатлительны. Ему уже пришлось стать свидетелем безвременной кончины своего отца. Когда-нибудь ему придется смириться с тем фактом, что это его собственная мать лишила отца жизни. Тем временем его дедушка и бабушка делают все возможное, чтобы создать для мальчика нормальную и благотворную обстановку. Невзирая на это, адвокаты защиты, – он обвиняющим жестом указал на Джека и Софию, и в тоне его сквозило нескрываемое презрение, – эти так называемые судебные исполнители настойчиво преследуют семейство Пинтадо, прилагая недюжинные усилия, чтобы вынудить ребенка встретиться с ними.