Не возвращайся
Шрифт:
— Что? — я непонимающе посмотрела на дочку.
Я правда не понимаю.
— Хочу с папой жить, — повторила Лика упрямо. — Не уговаривай остаться. Останусь, только если папа сам скажет, что не хочет, чтобы я жила с ним. Пап, ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? Или нет?
Посмотрела на Пашу и поняла — он не станет отговаривать Лику.
Он хочет.
Он заберет её, и я останусь одна.
Глава 31
АСЯ
Хожу по квартире, здесь пусто, множество свободных комнат
С Пашей развожусь. Глеб ушёл, Лику Паша забрал. Впрочем, зачем врать себе? Дочь сама ушла с отцом.
Или не сама?
Я остановилась и задумалась: чемодан Лика вытащила быстро, он был собранный, значит, собирала дочка его до ужина. А до ужина она была с Пашей. Значит… он уговорил Лику жить с ним?
Хотя, какая уже разница? Лика неглупа, и решения она умеет принимать.
Приняла. Покачала головой на все мои уговоры, проигнорировала мой шок, и они с Пашей ушли.
— Господи, — я всхлипнула, спрятала лицо в ладонях.
Почему всё произошло именно так? Я, что, проклятая? Отталкивающая? Мне можно изменять, ни во что не ставить меня…
Не хотеть жить со мной! С кем угодно, но не со мной, так, получается?! Нет, Паша — не кто угодно, он отец, но… почему? Я не понимаю!
«Ась, с Ликой всё хорошо, мы доехали. Ты же понимаешь, почему я не стал отговаривать её переезжать ко мне? Лика сейчас уязвима, нельзя её обижать. И малышка хочет меня поддержать, я не могу её отталкивать. Ты её поступок на свой счёт не принимай. Если захочет вернуться к тебе — держать не стану, но и прогонять намеренно не буду» — прочитала сообщение от Паши.
Я начинала читать это послание с воодушевлением — вдруг Лика уже соскучилась, просит приехать, забрать её. Но она не соскучилась. Она хочет поддержать Пашу.
Я не должна обижаться. Он — отец.
Я не должна.
НЕ ДОЛЖНА!!! Но… Нет, не буду даже думать об этом. Паша — отец, Лика не должна принимать ничью сторону.
И вообще, они с Глебом вернутся домой.
Чтобы не сходить с ума и не наматывать круги по квартире, оказавшейся несоразмерно огромной, я в очередной раз набрала Глеба. В одиннадцатый, кажется, раз.
— Мам, ты не звони мне сегодня, плиз, — сын, что удивительно, вызов принял. — Я не хочу наговорить тебе. Давай завтра или послезавтра, как я успокоюсь, а сейчас… не звони.
Сказал, и скинул. А я упала на кровать, зарылась лицом в подушку и расплакалась. Душу выворачивает от боли за семью — что с нами стало! От обиды. От тревоги за всех, даже за Пашу, за которого я уже не должна тревожиться. От непонимания происходящего.
Хочется бежать за ними — за Ликой, за Глебом. Разорваться на 2 части, чтобы с каждым быть рядом, но… я должна хоть на сегодня оставить детей в покое, оставить их без себя.
И я сделала это. Снова не спала, просто не могла, дома слишком тихо. И, оказывается, это страшно — находиться в одиночестве. А я никогда и не была одна: сначала с родителями,
Оно давит.
Оно с ума сводит.
Оно винит.
Это же от меня ушли. Я обидела? Сделала что-то не так? Что-то упустила?
Я должна понять… исправить… вернуть…
Весь день я только и делала что думала. Ночью мне удалось поспать, а затем я проснулась, собралась, приняла решение и поехала.
***
ПАША
— Пап, я тебе сырники приготовила. Вкусные. Только немного подгорели. Точнее, не немного, а много, но все равно очень вкусные получились, — на мою кровать плюхнулась Лика, и принялась воркотать. — Па-а-ап, ну вставай! Пап, — голос дочки стал испуганным, она подалась ко мне, и я понял — действительно пора просыпаться, и не пугать.
— Всё нормально. Лик, ты только выйди, я оденусь.
Не хватало еще при детях в трусах разгуливать.
— Не смотрю. Пап, ты как себя чувствуешь? Точно нормально? — Лика остановилась у двери ко мне спиной.
Чувствую я себя далеко от границы нормы. С кровати встал — уже с одышкой и усталостью. Но и радость есть: за волосы привычно дернул, и они не выпали.
Может, не облысею? Меньше всего мне хочется ловить жалостливые взгляды и слышать пожелания выздороветь, приправленные историями как двоюродный дедушка справлялся с онкологией.
Это угнетает — пиздец.
— Я чувствую себя великолепно, — сказал бодро. — Ты же со мной, как я могу себя чувствовать?
Лика звонко хихикнула и вышла из спальни. Я присоединился к дочке через 15 минут, когда умылся и принял душ.
— Сырники остыли, сейчас подогрею. Пап, — Лика обняла меня, — ты извини, что я себя так гадко вела. Я тебя очень люблю. Очень-очень! Никогда не брошу. Ты у меня самый-самый… ты только… только, пожалуйста…
— Я поправлюсь, — договорил то, что Лика не смогла себя пересилить сказать.
За что получил поцелуй и шутливое возмущение:
— Ой, колючий — ужас, — Лика явно за Асей повторила.
Жена всегда делала вид что возмущена моей небритостью. Но при этом всегда целовала.
А вчера она в шоке была. На меня смотрела как ребёнок потерянный.
— Лик, маме позвони. Я Асе написал что с утра ты наберёшь её.
— Не хочу.
— Лика! — надавил я голосом. — Позвони!
Дочка оторвалась от меня, взяла тарелку и шумно поставила её в микроволновку, дверь которой захлопнула мега-сердито и от души. Я, хоть и зол на Асю, но в этот момент пожалел жену — это же как ей приходилось изворачиваться, чтобы сглаживать острые углы наших с Ликой характеров, и при этом ранимому Глебу угодить? А Ася умела это. Долго получалось, а затем всё развалилось.