Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
Губа оттопырена. И кажется, что Янка вот-вот заплачет.
А я… я понимаю.
Я ведь тоже… если бы не война, что бы меня ждало? Короткое краденое счастье на сеновале? А потом позор, потому как любая тайна имеет обыкновение выползать на свет божий. Гнев отца. И разочарование матери.
Свадьба. С каким-нибудь вдовцом, не особо переборчивым и готовым закрыть глаза на грех девичий. И… дальше все, как у людей.
Все то, отчего Янка сбежать хочет. Она хотя бы хочет. А у меня вот когда-то и мысли не возникало.
Я протянула руку, и
– Так что там с Мишкой? Что за невеста?
– Софья, - тихо произнесла она.
– Погоди… это какая? – на мгновенье мелькнула дурная мысль, но я её отогнала. Быть того не может. А что имя, так имя-то распространенное.
– Я её знаю?
– А то. Софья Сомова.
Дочь градоправителя? Вот же ж…
Спустя четверть часа мы сидели в кабине. Снаружи шелестел дождь, и сумерки подбирались раньше прежнего, убивая мою и без того робкую надежду отыскать хоть что-то. Янка мелко дрожала, то ли от нервов, то ли оттого, что избавилась, наконец, от мучившей её тайны.
История простая.
Танцы.
Их устраивали летом. Для всех. Поле. Фонарики. И музыка. Девицы и женщины вполне солидные, но готовые ненадолго вспомнить, как оно было. Мужчины в наглаженных рубашках. Тележка с мороженым или вот с водой.
Веселье, пусть не до утра, но до полуночи точно.
Мишка на танцы сбежал. Янка тоже собиралась, но не вышло. А он вот наврал, что в городе задерживается, и остался.
А там уже встретил её.
И случилась любовь.
Как?
Обыкновенно. С первого взгляда и до последнего вздоха. Разве в их годы бывает иначе. И острое ощущение неправильности, потому что оба знали… все они знали. Все понимали.
Про круг.
Перспективы.
Яжинского, который этакую невестку не поймет. Да и Сомов зятю из низов не обрадуется. Но тем ярче пылала любовь. И Янка завидовала. Помогала, таскала записочки, а одного раза даже провела Софью к тайному месту на берегу…
– Она не вредная. Вот, подарила мне, - Янка вытащила из-под куртки шнурок, на котором болталась яркая пластмассовая рыбка с золотыми плавниками. – И еще мыло хотела. И духи. Но я не взяла.
– Чего?
– А как? Мамка бы учуяла точно. Ну и остальные. Мигом бы деду донесли.
Все же она была сообразительной девочкой.
– Мишка для нее подарок в лавке Хомутовой искал?
– Ага…
– Знаешь, какой?
– Сперва подвеску. Такую, махонькую. Красивую… её быстро привезли. Тогда-то он и решился. Браслет. Серебряный. Витой. Красивущий… он мне на песочке нарисовал. Хотел кольцо, но кольцо надобно с камнем. А это дорого. У него столько не было.
– А сколько было?
– Не знаю… - Янка поспешно отвела глаза.
– Или правда, или договор расторгнут.
– Кольцо в пять рублей обошлось. Рубль вперед, и потом еще четыре. А за браслет он десятку задатка оставил. И еще столько же должен был бы…
Интересно.
Очень.
– А в тайнике я семьдесят нашла.
Ого?!
–
– Сама не знаю. Честно! Вот вам крест! – она широко размахнулась. – Просто… ну я знала, где лежат. Вот и решила поглядеть.
Янка всхлипнула и поглядела на меня, пожалею ли. Не пожалею.
– Покажешь.
Семьдесят… нет, больше, с теми, что в кошельке, и с теми, которые он за браслет отдал. Это уже почти сотня получается. И трешка явно не просто так. Оно и понятно, любовь любовью, но девушку и угостить надо, хотя бы тем же мороженым.
Или нет. Если б Мишка в городских кофейнях был, то донесли бы, пусть не Яжинскому – он нелюдимый, но Сомову так точно. Стало быть…
– Сейчас? – уточнила Янка.
– А далеко?
– Неа. Тут… на старой вырубке. Дерево одно, а под корнями такое вот, - она развела руками. – Ямина. Нора прежде. А там уже Мишка схрон сделал.
Янка же выследила.
– Зачем ему деньги? – я поглядела. Сумрак. И дождь. Не самая лучшая погода для прогулок по лесу, но фонарь еще есть, а Янка привычная. – Ну, помимо подарков Сомовой.
– Так… - на меня поглядели, как на дуру. – Сбежать хотел. Хотели. Они. Вдвоем. На большую землю. Мишка и копил. Чтоб, значит, квартиру снять.
Она загнула палец.
– И на еду было. И на документы… но он как-то обмолвился, что ему сделают. Такие, чтоб им там по восемнадцать было.
Хреново.
Не должен был Мишка знать людей, которые этаким промышляют.
А он, выходит, знал.
Вот тебе и…
Я выбралась наружу и поежилась. Налетевший ветер швырнул в лицо мелких капель, смешанных со льдом. И Янка чихнула, с надеждой поинтересовавшись:
– Может, завтра сходим?
– Неа, - я покачала головой. На завтрашний день у меня имелись планы. И не факт, что по их воплощении я буду способна хоть на что-то. – Веди.
Глава 21. Восьмерка кубков
Глава 21. Восьмерка кубков
«Так называемые либеральные силы требуют ослабления, а то и вовсе отмена всякой цензуры, не понимая, что за этим воспоследует. Как жить в мире, где любой человек будет иметь возможность изложить на бумаге все-то, что придет ему в голову? Как будет отличить правду от лжи? И не случится ли так, что обыватель, неискушенный, доверчивый, погрязнет в этом мутном информационном потоке»
«Размышления на тему пользы и необходимости цензуры», «Байкальский вестник».
К дому Зимы Бекшеев отправил Тихоню, который выслушал распоряжение молча, кивнул и удалился. Тихо-тихо. Не человек – Тень.
Приказ он выслушал.
Кивнул.
И нахмурился, явно досадуя. Но на что? На то, что княжич сбежал и теперь может повторить визит, выместив на Софье свое раздражение? Или на то, что хватились его рано?
А вот на квартиру к Барскому пришлось самому ехать.