Не выпускайте чудовищ из шкафа

Демина Карина

В этом была своя логика.

Банка была круглой и все еще хранила сладковатый аромат леденцов.

– Он Соньке брал их, - наябедничала Янка. – А мне только одного дал. Вкусные…

Она забралась на пень.

А я открыла банку. Ничего. То есть, деньги были, завернутые в вощеную бумагу. От купюр пахло теми же леденцами и маслом. Забрать? Янка смотрит, внимательно так, с подозрением.

Нет. У Бекшеева вон есть одна. А эти пусть себе лежат дальше.

Я вытащила сверток, развернула, подняла ту самую бумагу.

Надежды, конечно, нет, но вдруг да отыщу чего? Ничего. Бумага была плотной, гладкой. И лишь заломы выделялись на ней причудливыми узорами.

– Больше тут ничего не было?

– Ну… - Янка прикусила губу.

– Давай, - я протянула руку и она со вздохом сняла что-то с шеи.

Цепочка.

Простенькая. Серебро? Или просто напыление? В темноте не разобрать.

– Это Мишка нашел как-то… - призналась Янка. – Хотел сперва Соньке отдать, но она какая-то скучная. И замочек сломан. Он и спрятал.

А Янка нашла.

И не удержалась. Ну да, какие у нее украшения были? Самодельные, из ракушек собранные? А тут цепочка. Настоящая. Цепочка лежала на ладони. Кто её потерял? Нет, она не дорогая, не выглядит такой во всяком случае, тут у многих и получше есть, но что мешает вернуть её в банку?

– Я её ниткой связала. Не подумайте, просто… просто Сонька красивая. И у нее всего много. и… а у меня совсем ничего.

Она обняла себя. И всхлипнула. То ли от жалости, то ли просто момента ради.

– Будет, - я поняла, что с цепочкой.

Сила.

Слабое-слабое эхо, которое сохранилось, благодаря металлу. Стало быть, серебро или… нет, серебро, конечно, тоже из благородных, но емкость у него другая, как и степень сродства.

Стало быть…

Белое золото?

Платина?

А это совсем уж интересно. Если серебряные цепочки – не диво, то вот платина – металл редкий. И все равно…

– Когда он нашел? – я позволила цепочке скользнуть по ладони.

– Давно уже, - Янка качнула ногой. – Может, месяц, а то и больше. Он же ж передо мной не отчитывается.

Это она произнесла раздраженным тоном, явно подражая кому-то из взрослых.

Два месяца?

Это много. Очень. И платина не удержит так долго силу. Если только… банка? Я провела по ней кончиками пальцев. Жесть – не преграда, но и накапливать силу не способна. Бумага? Нет, я бы ощутила.

Стало быть…

– На, - я сунула жестянку в руки. – И советую перепрятать. Может, про эту нору не только ты знаешь.

Янка нахмурилась. Подобная мысль ей явно не приходила в голову. А я встала на колени.

Мокро.

И грязно.

И нора эта… она глубокая. А светить бесполезно, потому что свет тонет в волглой земле. И остается наощупь. Так, руку просунуть. И дальше еще… у Мишки руки длинные. Он и сам довольно рослый мальчишка… под пальцами земля. И что-то влажноватое, явно живое. Ненавижу червяков.

Насекомых тоже.

Но ощупываю. Медленно. Нора узкая, в

такой не развернешься, но… пальцы вдруг коснулись чего-то… в первое мгновенье показалось, что это еще один ком земли. А потом я услышала такое знакомое эхо. Земля? Только сверху.

Когтями получилось подцепить сверток.

И вытащить.

– Что там? – Янка спрыгнула с пня и подобралась ближе.

Шугануть?

А смысл?

Я потерла плечо. Этак и вывих получить можно, но… в руках был грязный сверток. Платок? Если и так, то платком он был давно. Он пропитался водой и землей. И распутать удалось не сразу. А когда распутала, Янка недоуменно нахмурилась.

– Это… все? Это что? Стекляшки?

Они и вправду выглядели осколками стекла, мутными оплавленными, совершенно бесполезными. Вот только…

Я подняла камень, размером с ноготь. И направила внутрь его каплю силы. Камень отозвался слабой вспышкой.

– Это алмазы, да?

– Нет, - я пересчитала. Семь. Семь камней, самый маленький из которых с горошину. И ведь этого хватит для артефакта средней руки. – Лучше. Это кристаллы альбита.

– Да? – Янка потянула было руку.

– Не стоит, - я поспешно завернула платок.

Дерьмо.

Зато теперь понятно, откуда у Мишки деньги. Да, сейчас кристаллы стоят куда как меньше, чем сто лет тому, но… все одно они дорогие. Дороже золота.

Меньше.

Легче.

И главное, подлежат строгому учету. В целях, так сказать, общественной безопасности. А потому чистые, без номеров, по которым можно отследить происхождение, они легко найдут своего покупателя.

Вот же ж…

– Деду ни слова, - я завернула этот платок в свой, а сверток сунула в карман. – И вообще никому.

Сомнение.

– Это опасно, - сказала я тихо. – Очень.

– Из-за них Мишку убили?

– Не знаю.

Сомневаюсь. Тот, кто убивал, если бы он знал о кристаллах, забрал бы их. Нет… тут все иначе. Зато, кажется, понятно, что делал Мишка в той части острова.

И…

Мне придется найти это место.

Или не мне.

Яжинский встретил нас мрачным взглядом.

– Чего? – поинтересовался он у меня, а Янка поспешно спряталась за мою спину.

– Мишку убили, - я почувствовала, как мелко стучат зубы. – И скинули. Мертвым.

– Знаю.

– Надо найти место. Где скинули. И где убили.

– Как? – он стоял на пороге, явно не желая пускать меня в дом.

– Мне понадобится собака… молодая, но не щенок. С характером. Чтобы выдержала…

Слушает. Хмурится.

– И к тебе она не вернется. Или… сдохнет.

– Или?

– Или не сдохнет.

Одинцов как-то сказал, что логика у меня очень уж своеобразная.

– Баню затопили, - буркнул Яжинский, отступая. – Идите. А то ишь… насквозь. Янка, в следующий раз ночевать будет там, где шлялась.