Не жизнь, а роман!
Шрифт:
– Я...
– Катя не успела задуматься о том, что она могла бы заняться историческими исследованиями, и это предложение вызвало у него горячий интерес. Облизнув враз пересохшие губы, она призналась: - не подумала. Мне пока ещё трудно... я всё ещё в прошлом и здесь... я же там прожила годы, а тут всё по-прежнему... Мне бы очень хотелось узнать, но зачем вам утруждать себя?
– Когда вы мне всё расскажете, то я вам тоже кое-что расскажу. Пока не могу для чистоты эксперимента, - загадочно улыбнулся Эмэри.
– Хорошо, только не забудьте!
Они обедали вместе. Всё было по-домашнему, как будто они расположились
После обеда Эмэри подал руку Катерине:
– Вы готовы вернуться домой?
Дыхание перехватило, и она схватилась за горло. Кажется, он что-то понял и, слегка приобняв её за плечи, притянул к себе. Потом он наклонил голову и, глядя своими дивными тёмными глазами, неожиданно пообещал:
– Я буду рядом, ничего не бойтесь.
Чего бояться, по его мнению, она должна была? Или кого? Неважно. От его слов стало тепло и спокойней. Глупо, хотя бы потому, что он - главная угроза для неё, но все равно паника схлынула, и она благодарно кивнула. Пусть даже с его стороны это пустые слова, дань вежливости, но ей стало легче.
Возле дома родителей Славика он помог ей выйти и первым поздоровался, когда Этэри открыла дверь:
– Я глава проекта, над которым работал ваш сын, - холодно представился он, не дожидаясь вопросов.
– Мадам Грушевич пострадала при взрыве, но вопросы о компенсации с ней уже улажены. Она дала подписку о неразглашении, так что, надеюсь, лишних вопросов к ней не будет. Кстати, так как мадам жива, то мой агент все документы о выплате страховых по случаю смерти Вячеслава Грушевича будет обсуждать с нею.
Моррит заканчивал свою речь уже при обоих родителях Славика. В дом его не успели пригласить, поначалу Этэри растерялась из-за напора незнакомца, но когда он закончил свою речь, то о дружественном визите не могло быть речи.
– Господин Морритт, - неожиданно обратила на себя внимание Катя, - накануне я подавала документы на развод с Вячеславом, так что морально я не считаю себя связанной с мужем. Если у его родителей нет претензий ко мне по поводу внуков, то я не буду претендовать на страховую компенсацию.
С верхнего этажа по ступенькам сбежали Катины мальчишки и бросились обнимать её:
– Мама, мама, ты не забрала нас у мадам Бишо! Она провела с нами ещё одно занятие прежде, чем приехала бабушка, - ябедничали они, а Катя старалась приветливо улыбаться и не плакать.
Гримасу свёкра сложно было передать. Он пылал ненавистью к невестке. Его сын умер, а она осталась жива! Естественно, он не мог смириться с тем, что судьба распорядилась так несправедливо. Его мальчик - гений, и тысячи жизней не будут сопоставимы с ним одним! А то, что Катерина суёт ему компенсацию как подачку, унизительно! Он хотел бы вырвать сердце этой девице за то, что она, оказывается, подала на развод с его сыном! Но собственное сердце оказалось не железным и, схватившись за него, он, прислонившись к косяку, прохрипел:
– Вон из моего дома!
Этэри не знала, за что хвататься. Она бросилась звонить, чтобы вызвать помощь, но внуки убегали из дома к Кате, и она понимала, что, скорее всего, видит их в последний раз. Ещё вчера муж требовал увеличить компенсацию за смерть сына, угрожал разорить компанию, не соблюдавшую правила безопасности, а сегодня ополчился на невестку.
Что он хочет? Почему не знает покоя? Откуда в нём такая разрушительная сила, которую сдерживает только она? Этэри с сочувствием посмотрела на перебравшегося в кресло мужа и, подойдя к окну, наблюдала, как незнакомый мужчина усаживает в машину детей и невестку. Слёзы потекли из глаз. Сын погиб, а по-настоящему больно стало, когда увезли Сашулика и Никитошу. Как будто душу вынули... Единственная и последняя радость в жизни - внуки. Это хорошо, что Катя забрала их подальше от деда. Она вырастит мальчишек так, как надо, но как же тошно, что самой Этэри теперь не будет в их жизни!
Катерина не помнила даже, как села в машину. Она прижимала к себе удивлённых её хваткой детей и дрожала.
– Мама, тебе холодно?
– насторожился старший, зная чуть больше, чем братик.
Она смогла лишь покачать головой. Как же всё сложно! Один эгоистичный поступок Славика привёл к таким непредсказуемым результатам! Сможет ли она когда-нибудь рассказать правду мальчишкам об отце, о себе? Каково им будет знать, что сначала отец попытался убить их маму, а потом она убила его, защищаясь?
Катерина сидела на заднем сидении с детьми и иногда ловила на себе взгляды Морритта через зеркало. Он сочувствовал или переживал, и от того, что кто -то волнуется за неё, подстраховывает, появлялись силы держаться.
Да мало ли какие страшные тайны в истории человечества случались в семьях? Ничего, выжили, а время рассудит, кто был прав, а кто виноват.
Дети любили Вячеслава, но он не стал для них хорошим отцом. Пока они были маленькими, не понимали, что иллюзию любящего папули поддерживала Катерина. Ещё год-другой - и обман только злил бы старшего, а потом и младшего. Было ли её усердие в создании нужного имиджа Славика перед детьми ошибкой - кто теперь разберёт. Одно неизменно: Вячеслав передал свои уникальные гены сыновьям, обеспечивал такой уровень жизни, при котором Катя могла себя полностью посвятить детям, и именно разнообразие в их обучении помогло ей выжить в прошлом. Ну, а об остальном лучше вспомнить годы спустя. Когда боль от предательства сгладится, а вина за ответную меру перестанет терзать... или, наоборот, разрастётся. Сейчас надо восстанавливать свою жизнь, ведь детям нужна улыбающаяся мама и уютный дом.
– Господин Морритт, я не приглашаю вас...
– Я понимаю, вам надо как-то привыкнуть, что вы снова здесь. Завтра утром я заеду за вами и займу ваше время до обеда.
– Э, простите, господин...
– Эмэри. Называйте меня по имени.
– Ладно, Эмэри, не сочтите за наглость. Я сегодня же попрошу приехать сюда свою маму и надеюсь, что завтра она будет здесь. Только вряд ли с утра. Как только она сможет взять на себя заботу о мальчишках, а в первой половине дня их надо возить по занятиям, так я сразу же буду полностью в вашем распоряжении.