Не жизнь, а роман!
Шрифт:
Катерина не скрывала своих слёз.
– Она смогла! Вы понимаете, она же до ужаса боялась открывать свои знания, и если что-то делала, то так скрытничала, что это уже напоминало болезнь. А тут вы говорите, что...
– Да, ваша Луция развернулась вовсю! Как будто всю жизнь только и делала, что готовилась жить, и в монастыре она раскрылась.
– Я так рада за неё! Давайте съездим в тот монастырь.
– К сожалению, в следующие века были моры, войны и первыми погибли монахини. Но монастырь простоял триста лет.
– Как грустно. Вы меня радуете и огорчаете.
–
(*напоминаю, что Луция - вымышленный персонаж! Но, к примеру, была такая Геррада Ландсбергская (1130-1195), которая прославила свой монастырь как художница-иллюстратор)
– А про Рутгера де Бриоша вы ничего не нашли?
– К сожалению, известно лишь то, что он был вассалом вашего мужа, потом вассалом Леона и есть запись о том, что он выдал свою дочь замуж за рыцаря. Далее след теряется.
– Дочь? Он женился? Дайте-ка мне записи, какие тут года?
Эмэри подчеркнул строчки о капитане, и получалось, что он удочерил малышку Манон, то есть Евы.
– Надо же, как сложилась судьба! Ева так старалась вырваться из сословия крестьян, а её малышка всё получила само собой.
– Не хотите ли узнать судьбу отца Жюля?
– Что? Как он умудрился оставить свой след в истории?
– ахнула Катерина.
– В построенную вами церковь прислали нового священника, и ваш Жюль наотрез отказался уступать своё место новоприбывшему. Там у вас даже произошла маленькая война и раскол. В конце концов отец Жюль обвинил папу римского в том, что тот отошёл от первоначальных христианских принципов!
– Да что вы говорите! Меня не стало, так он набросился на папу римского!
– Катя рассмеялась.
– Я его недооценила!
– Недооценили. Он умудрился ещё до Мартина Лютера за триста пятьдесят лет до реформации обвинить папу в торговле своею властью, и всё это из-за того, что ему очень понравилась выстроенная вами церковь. Он сражался как лев, но не получив поддержки от Леона, вскоре таинственно исчез. Есть предположение, что его убили.
– Вы меня огорошили. Мне даже немного жалко его, хотя он у меня столько крови выпил! А уж какую он обстановку создал, внушая всем мысли о греховности женщин!
Катерина несколько дней изучала собранную для неё информацию. По записям о совершаемых сделках она узнала, что дела в замке шли прекрасно. Удивилась, прочитав, что часть её воспитанниц была отправлена с караваном в Гамбург и Леон внёс плату за основание цеха кружевниц. Личных данных о судьбе девушек не было, но цех быстро набирал силу и вес в торговом городе.
Старый Бланшфор пережил не только всех своих сыновей, но ещё и наследника Алена с Алейной, оставшись с правнуком. Именно правнук поставил ему огромную усыпальницу, которая была разграблена спустя столетие. Кстати, правнука в основном воспитывал капитан стражи, Рено - незаконнорождённый сын ещё юного Леона. Катя помнила славного мальчишечку, которому требовалась защита, а вот ведь как жизнь повернулась! Именно благодаря ему сохранилась на какое-то время старшая линия Бланшфоров.
Пролетела ещё неделя, потом ещё. Отец стал приезжать на выходные. Он ворчал, что скучает без жены. Звал всех домой, мечтая о том, чтобы вся семья воссоединилась.
Катерина объяснила, на каких условиях получила страховку и, самое главное, лояльность руководства, не вдаваясь в подробности о работе Славы.
– Мне звонил Грушевич-старший, пытался требовать свидания с внуками. Ты знаешь, что тебя охраняют и никого близко не подпускают к тебе или детям?
– Догадывалась.
– Не знаю дочка, что сказать, но на меня ты можешь рассчитывать. Один звонок - и я тебя вывезу в Россию хоть легально, хоть нелегально.
– Не надо пап, всё будет хорошо. Я теперь совершенно другая и не пропаду.
– Я вижу, моя малышка. Ты сильно повзрослела и мне горько от этого. Только беды заставляют молодых девчонок так быстро узнавать мир, становится мудрыми.
– Пап! Мне двадцать восемь, я не молодая девчонка!
– Не спорь. Лучше скажи мне, что ты знаешь об Эмэри Морритте?
– Он спонсор проекта Вячеслава.
– И всё?
– Ну, тебя же не личностная характеристика интересует.
– Ты с ним проводишь много времени, и мать говорит, что он на тебя запал, а у неё чутьё на это. Поэтому мне хотелось бы знать, что ты думаешь о нём и личностная характеристика, данная тобою, меня вполне устроит.
– Он мне нравится, но делать шаги к сближению я не намерена.
– Ой ли?
– Нас связывают с господином Морриттом дела, как только они завершатся, мы разойдёмся с ним в разные стороны.
– Ну-ну, надеюсь, ты заметила, что за обаятельной улыбкой этого господина кроется тигриный оскал? И судя по тому интересу, что он к тебе проявляет...
– Нам нечего с ним делить, а личное... он слишком горд, чтобы принуждать женщину, да и... папа, ты же знаешь, что в наше время чаще охотятся на мужчин, чем на женщин.
Любая красавица будет у его ног, и дело даже не в деньгах. Ты же наверняка уже навёл о нём справки и видел его?
– Да, видел и понимаю, что женщинам такие нравятся. Так чего же ты отворачиваешься от него?
– Пап! Я вдова всего несколько недель!
– Ты это как-то быстро пережила.
– Ты не прав, папуля. Я не страдаю, не рыдаю, но никаких отношений ни с каким мужчиной не желаю.
– Ну и ладно! В любом случае, пусть хотя бы год пройдёт. В трауре ты или нет, а приличия надо соблюдать.
Катерина уладила финансовые вопросы и стала потихоньку сосредоточиваться на школе для старшего. Саше шесть лет, и если оставаться здесь, то он должен идти в школу. Никитку можно отдать в детский садик, и она получит достаточно свободного времени, чтобы выполнять какую-либо работу. Впереди лето, которое быстро пролетит, и надо решить, остаётся ли она во Франции или возвращается в Россию.
И вот здесь снова надо было думать. Действовать ей, исходя из ранее полученного образования, или начинать всё сначала. Теперь Катю привлекала история, но чтобы получить работу в этой области, необходимо иметь хоть какой-то диплом. И ей этого хотелось.