Не жизнь, а роман!
Шрифт:
– Мастер Джордано ухватился за возможность поскорее спустить корабль на воду, чтобы родственники покупателя не наложили на него лапу!
– пояснял Бертран.
– А если эти родственники потом докажут, что корабль всё же принадлежит им?
– заволновалась Катя.
– Не-е, корабль им принадлежать никак не может, поскольку был внесён только залог и все остальные платы просрочены, а вот затормозить его продажу они могли бы, но тут появился я! Так что я тоже внёс первый взнос и нам надо скорее загружать судно, чтобы выйти в море.
– А если у нас потом отберут корабль из-за просроченных сроков выплаты?
–
– Но есть ли у тебя толковые люди?
– не на шутку обеспокоилась она.
– Ну-у, - протянул Бертран, замечая, что многие прислушиваются к его беседе с женой, - я сам поеду, - и столько гордости в этих словах!
– Ты?!
– воскликнула сеньора, вложив в маленькое слово массу эмоций: удивление, недоверие, даже отчаяние!
– Но, Берт, ты же сам видел, как тяжело чужеземцам, а там ты сам им станешь!
– попыталась пояснить свою недоверчивость, видя, что муж рассердился.
– Не веришь в мои способности? Сама путешествовала, а я, значит, не смогу?!
– Хорошо, - отступила от скользкой темы, - но кто останется здесь вместо тебя? Я не управлюсь с твоей службой!
– Ха! Конечно, не управишься! Сюда едет мой сын, Леон.
– Неожиданно, - растерянно пробормотала жена.
– Катрин, ты умная, надеюсь, что ты поладишь с моим мальчиком.
– По приезде ты отказал мне в уме...
– прорвалась досада.
– Не стоит, - обрубил Бертран и Катя замолкла.
Он ещё ей что-то рассказывал, она отвечала, спрашивала, уточняла, и всё было по -прежнему. Ему было приятно общаться с нею, видеть живой интерес к делам и слышать её одобрение. И ночью ему было хорошо с женой. Он скучал и старался показать ей это, делая всё так, как ей нравится.
Рано утром, открыл глаза, думая, как всегда, увидеть её сидящей за новеньким столиком и устраивающей ему завтрак «для двоих», но Катрин куда-то вышла.
Немного повалявшись на странно мягких подушках и белом белье, застилавшем всю поверхность кровати, он поднялся. Жены не было, и в душе разлилось сожаление. Об этих утренних моментах он мечтал не меньше, чем о ночных ласках. Они неожиданно для него стали символом его женатого положения. Возможность лениво задержаться в постели, наблюдая за тихой суетой волнующей его женщины, потом не торопясь насладиться её приветственной улыбкой, что была приятнее солнышка, и приступить к завтраку, который она заботливо готовила для него. Он хвалил, а она снова улыбалась и смотрела на него так хорошо, так сладко, что его сердце замирало или вместо равномерного стука выписывало какие-то кренделя.
Катрин оказалась в большой зале и сидела, как положено, во главе стола, рядом с его пустующим местом. Увидев его, она пожелала ему доброго дня, немного посидела с ним и вскоре ушла по делам, провожаемая его задумчивым взглядом.
Всё было хорошо между ними, но что-то не так. Её не в чем упрекнуть, но на сердце муторно, как будто он случайно сломал что-то хрупкое и прекрасное или потерял нечто важное.
Всё-таки все женщины - ведьмы, не зря церковь предостерегает от их влияния! Почему ему душно и не хватает воздуха, видя, как она уходит? Он же прав! Прав во всём, но она заставляет его
Ладно, всё это дурь, а дел полно. Ему надо проведать тех сеньоров, что платят ему за охрану, прощупать обстановку и забрать Леона от отца. Пора на деле оценить, чему научился парень.
Понаблюдав, как продвигается стройка, выслушав жалобы на сложности в доставке камня и проведав ближайшие деревни вместе с землями того сеньора, что тормозит проезд его строителей по своим дорогам, Бертран вновь оставил замок на несколько дней.
Катя мстительно вернула прежнее меню и делала вид, что не понимает намёков воинов о том, что вообще-то на свежем воздухе не так уж плохо было есть, особенно когда подавали такую разнообразную вкуснотень!
Большой зал для того, чтобы разложить рахат-лукум, был вычищен до блеска. Женщины себе руки в кровь сбили, соскребая грязь со столов, вычищая пол. Кухня работала на полную мощь, чтобы обеспечить всех полноценной едой, включающей в себя все витамины, минералы... Хватило пары дней, чтобы вся грязь вернулась благодаря возвращению всех к привычному порядку.
Жирные капли еды, уроненная и размазанная каша, плевки, пролитое вино. Все будто нарочно стали косорукими и активно загаживали выскобленный стол едой, подозрительно часто фыркали напитками. Хотя кто знает, может, и нарочно, когда поняли, что сеньора больше не касается их своею заботой. Ей нравится чистота? Так на же, получи грязь сполна, и всё равно будешь сидеть с нами, улыбаться, и никуда не денешься, потому что мы защищаем твой замок!
– Манон, - как только уехал Бертран, Катерина вновь окунулась в свои дела, - с завтрашнего дня вы будете учить малышек Анэт и двух моих кружевниц счёту.
– Я?!
– Да, для вас будет полезно всё повторить, а детские умы намного легче всё схватывают, и их обучение не должно слишком обременить вас, - Катя вглядывалась в лицо своей управляющей ища подтверждение изредка подмечаемых ею ноток высокомерия, которые стали проскальзывать у той в общении с подчинёнными.
– Но дочери Анэт совсем маленькие!
– А вы больше учите кружевниц, а те пусть помогают малышкам заучить счёт, развить пальчики вычерчиванием цифр. На кухне они быстро освоились, значит смышлёные.
– Но управлюсь ли я со столькими ученицами?
– волнуясь, женщина вновь походила на прежнюю себя и Катерине стало легче с ней общаться.
– Ой, Манон, я же не сказала самого важного! Из всех деревенских девочек остаются только Иви и Габи, от остальных, к сожалению, нет толка.
– А Ева?
– Мне жаль, но Ева слишком неусидчива, и мне не нравится, что она крутится среди воинов.
– Ей тринадцать, она присматривает жениха, - вздохнула Манон и с надеждой посмотрела на сеньору.
Катю даже бросило в жар.
– Тринадцать?! Тем более ей нечего здесь делать! Добром это не закончится. Если кто-то из наёмников сеньора хотел жениться, они это уже сделали, а с Евой только поиграют, а потом объявят потаскушкой, и никакое родство с вами не поможет этого избежать.
– Так что же, возвращаем в деревню?
– кусая губы, переспросила женщина.
– Да, Манон, мне жаль. У Евы хорошо могло бы получиться плести кружева, но она слишком хитра и пронырлива, а ни у вас, ни у меня нет времени следить за нею.