Нечего терять, или Мужчину делает женщина (Предсмертное желание, или Поворот судьбы)
Шрифт:
– Ты хочешь сказать, что могут быть еще какие-либо причины?
– Масса причин. Любовь, ревность, предательство.
– Если так, то, значит, в него его шлюха стреляла.
– Да как же она могла в него стрелять, если ты ее отравила?
Милкины рассуждения начинали меня раздражать.
– Получается, что я ее недотравила, и она осталась жива.
– Если бы она осталась жива, ты бы уже давно сидела за решеткой.
– Так куда она подевалась? Трупа же на берегу мы не видели!
– Не знаю.
– Прямо чертовщина какая-то или фильм ужасов.
Устав
Три часа ночи. Для телефонных звонков поздновато. Но это не тот случай, когда нужно соблюдать правила приличия. Набрав телефонный номер, я напряглась, словно струна, и принялась терпеливо ждать. Ждать пришлось недолго, словно на том конце провода сидели у телефона, позабыв про ночной отдых и сон.
– Простите за столь поздний звонок, я могу поговорить с Ольгой?
– А Оленьки еще нет. – Вне всякого сомнения, голос принадлежал пожилой женщине. Она была очень взволнована, слышались даже немного плаксивые, истеричные нотки.
– А вы не подскажете, где она? Она мне очень нужна.
– Не знаю. Я сижу у окна и всматриваюсь в темноту. Она до сих пор не вернулась. Ее мобильный отключен. Обычно она меня предупреждает, что где-то задерживается, а в этот раз даже не позвонила…
– Вы ее мама? – Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы.
– Я ее бабушка. У Оленьки нет родителей. Они погибли в жуткой аварии, когда она была еще совсем маленькой. Я вырастила ее сама, без посторонней помощи. Нам с Оленькой было очень тяжело, ведь я почти слепая. С каждым годом зрение падает все больше и больше… – От безысходности и томительного ожидания пожилая женщина хотела поговорить, поделиться своей тревогой. – Я думаю, она где-то задержалась. Правда, она очень обязательная, никогда не заставляла меня страдать. Олечка очень чуткая и очень ранимая. Только с виду такая взрослая, а на самом деле сущий ребенок. Прячется за бабушкину спину от всех невзгод, обожает пирожки, которые я стряпаю, боится темноты и уколов. Оля бережет меня, никогда не показывает своего плохого настроения. Если ее кто-то обидит, она придет домой, включит музыку, распустит длинные волосы и начинает танцевать. Оленька очень красиво танцует. Она, когда совсем маленькой была, на танцы ходила. Грамот полным-полно. Я вот только не пойму, почему она так сильно задерживается… – Неожиданно пожилая женщина замолчала и после паузы испуганно спросила: – Простите, милая, а вы кто?
– Я ее подруга.
– Вы учитесь вместе с Оленькой в институте?
– А Оля учится в институте? – опрометчиво спросила я.
– Она защищает диплом в этом году. На красный идет. Ее все преподаватели хвалят. Очень
– Мы с ней у института познакомились, – соврала я и, не попрощавшись, бросила трубку.
Я опустилась на пол, обхватила колени руками и заревела. Кто-то потряс меня за плечо. Это был Юрий. Он подсел рядом и положил свою голову мне на плечо.
– Вика, что происходит? Почему ты не спишь? Может, ты мне все-таки расскажешь, что произошло?
Я моментально успокоилась и с любовью посмотрела на мужа.
– Юрец, если ты когда-нибудь полюбишь другую женщину, я просто умру.
Юра покрутил пальцем у виска и пробасил:
– Ты что, спятила? Я же тебя так люблю, что свихнуться можно! Вот и сегодня все пацаны в баню поехали, а я домой. Я же знаю, что ты меня ждешь, переживаешь…
Я поцеловала его и смущенно улыбнулась.
– Ты правду говоришь?
– О чем?
– О том, что все в баню поехали, а ты домой?
– А зачем мне врать-то?
– Господи, ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю! – радостно закричала я.
– Тише, соседей разбудишь!
– Да и бог с ними, с соседями. Скажи, а ты правда знаешь, что я тебя жду и переживаю?
– Конечно. – Юрец подозрительно посмотрел на меня и пробурчал себе под нос: – Ты какая-то сегодня странная.
– Какая? А ну-ка повтори еще раз это слово. Какая я?
– Странная.
– Странная! Странная! И ты любишь все мои странности! Получается, что женщину любят за странности…
Я вспомнила слова Вадима об Ольге. Вадим называл ее странной женщиной и говорил, что больше всего на свете любит ее странности.
– Вика, что с тобой происходит? – не мог успокоиться Юрец.
– А с чего ты взял, что со мной что-то происходит?
– С того, что я застаю тебя посреди ночи плачущей, бутылка виски стоит… Ты ничем не хочешь со мной поделиться?
– Хочу.
– Так давай делись.
Юрец взял меня на руки и отнес на кровать. Он бережно накрыл меня одеялом и лег рядом.
– Делись, – повторил Юрец и настороженно посмотрел на меня.
– Делюсь, – как-то по-пионерски отчеканила я и выложила Юрцу все, что произошло со мной и Милкой, как на духу.
Юрец внимательно слушал, ни разу не перебив. Когда я закончила рассказ, он посмотрел на меня такими глазами, что у меня по коже побежали мурашки.
– Юр, ты что? Может, тебе водички принести?
Он не ответил и по-прежнему холодно смотрел на меня.
– Ну ты что на меня так смотришь, ей-богу?
Я спрыгнула с кровати, но Юрец схватил меня за руку и вернул на место.
– Ты куда собралась?
– За водичкой.
– За какой водичкой?
– За обыкновенной, питьевой, – промямлила я. – Ну, что ты, ей-богу?