Нечестивые джентльмены
Шрифт:
— С чего вдруг такая радость? — спросил он.
— Я просто понял, какая сегодня прекрасная ночь.
Харпер подобрался ближе и поцеловал его.
Эпилог: Солитер
Глубокое красное свечение просочилось сквозь шторы и залило комнату, пока солнце медленно падало в объятия вечера. Я перебирал колоду карт, аккуратно помечая тузы. Других занятий не предвиделось. Моё ожидание растянулось уже на два с лишним часа, которые прошли в попытках сохранять
На лестнице раздался звук шагов, потом до меня донёсся запах мыла и выделанной кожи. Дверь тихо приоткрылась, и внутрь вошёл Харпер. Положил фуражку на вешалку, следом повесил своё тяжёлое пальто. Он выглядел усталым, как и всегда.
— А, это ты? — спросил я.
— Разве меня так долго не было, что ты уже успел забыть?
— Как бы я смог? Твоё имя каждый день мелькает в газетах. — Я отложил колоду в сторону. — Судя по последней статье, полагаю, тебя есть с чем поздравить?
— Полагаешь? — Харпер стянул перчатки и бросил их на кипу газет, лежащих передо мной на столе.
— Газетчикам уже случалось ошибаться, — сказал я.
— Да. Что правда, то правда.
Харпер упал в кресло напротив моего. Он прикурил сигарету и глубоко затянулся. Правая рука сгибалась уже почти как здоровая. Только толстый красный шрам через всю ладонь остался свидетельством серьёзной гнойной раны.
— Твоё второе имя написали с ошибкой, кстати говоря.
— Да? — Харпер, сощурившись, окинул взглядом груду бумаг. — Иуваал. Хорошо хоть не Иуда. Ну и пусть их. Я просто рад, что наконец-то расправился со слушаниями и судебным процессом.
— Значит, всё закончилось?
— Со всем покончено. Я лично сегодня днём был у виселицы, чтобы убедиться. Настоятель совершенно точно мёртв, и его дело закрыто.
Если верить газетам, настоятель Грили приказал капитану Брэндсону убрать лорда Седрика, чтобы не придавать огласке подписанное последним признание. Согласно которому, оказывается, оба они были замешаны в убийстве несчастной девушки. Журналисты выставляли Седрика добрым человеком, жизнь которого подорвали секундный гнев и ужасное стечение обстоятельств. А вот настоятелю Грили отводилась крайне зловещая роль. В статье даже присутствовал намёк, что он шантажировал лорда смертью племянницы.
Это было блестящее художественное произведение, сотканное Харпером из признаний и крошечной улики. Я особенно отметил деталь с револьвером Брэндсона, оставленным на месте убийства лорда Седрика.
Если б ему хотелось, Харпер мог бы позволить себе немного хвастовства или самодовольства. Он несомненно достаточно потрудился и их заслужил, но вместо этого был молчалив и задумчив. И вёл себя так, словно у него осталось ещё одно незаконченное дело. Я начал тасовать колоду, чтобы чем-то занять руки.
Газеты упоминали и кое-что другое, но я ждал, когда Харпер сам об этом заговорит.
— Сыграем в карты? — предложил я.
— Подожди немного. Так хорошо просто сидеть тут
— Не так-то это и просто, чтоб ты знал. Я уже две недели пытаюсь просто сидеть, ничего не делая.
— У тебя здесь стало заметно лучше. Перекрасил стены в белый?
— Нет, просто помыл.
— А-а…
Харпер не слишком прислушивался к беседе. Я достаточно хорошо его знал, чтобы распознать, когда он пытается подвести разговор к неприятной теме. Руки сами разложили карты для солитера[1]. Харпер какое-то время молча курил.
— Я удивился, сколько людей пришло посмотреть на его повешение, — сказал он в итоге. — Даже не думаю, что он заметил меня в толпе.
Я не знал, что на это ответить. Весь прошедший месяц Харпер полностью посвятил рьяному уничтожению настоятеля. Он сутками просиживал в доме правосудия, давая показания и предъявляя доказательства. Казалось, всё, что ему надо — это публичная казнь Грили. И вот он её получил. Настоятеля не постигло наказание за все его настоящие преступления. Нанесённый им вред так никто и не исправил. Единственное, что дала Харперу казнь — это месть. Я не мог сказать, было ли её достаточно.
— Сюда можно положить королеву, — предложил он, пока я крутил карты в пальцах.
Я кивнул и так и сделал.
Длинные колонки цифр и мастей равномерно разрастались. Наконец у меня осталось только две карты, и ни одна из них не подходила.
— Можно обменять их на другие из колоды, — сказал Харпер.
— Советуете мне жульничать против самого себя, капитан?
— Мне говорили, это обычная практика.
Он сделал последнюю затяжку и затушил сигарету об газету. В воздухе заклубился запах жжёной бумаги и табака.
— Сегодня не хочется.
Я отложил обе карты в сторону.
— Мне показалось, или у тебя правда там лежит бутылка вина? — спросил Харпер, пока я складывал карты обратно в одну стопку.
— Лучшее из Подземелий Преисподней. Будешь?
— Думаю, да.
Харпер коротко улыбнулся. Ему шла улыбка. Она разглаживала линии от усталости и переутомления, которые залегли в уголках его глаз.
Я встал, откупорил бутылку и передал её Харперу.
— Без бокала? — спросил он.
— Их разбили все до единого. Никак не раздобуду новых. Как насчёт миски? — предложил я, думая, что его это повеселит.
— И так хорошо.
Я вернулся в кресло и стал наблюдать, как Харпер осторожно берёт бутылку левой рукой. Это выглядело на удивление естественно. Сделав глубокий глоток, он отставил вино в сторону.
— Ты нашёл Эдварда? — спросил он.
— Да. У него всё нормально. Как и у твоей сестры.
— Они до сих пор не наткнулись друг на друга?
— Наткнулись.
Я заткнул горлышко пробкой, чтобы плотный запах не проник в комнату.
— И? — не выдержал Харпер.
— И твой зять, видимо, святой. Он начал работать с Добрыми Согражданами. А кроме того, кажется, помирился с твоей сестрой. У них всё довольно неплохо.