Нечто подобное
Шрифт:
— Николь, — быстро говорил Конгротян, — последняя настоящая женщина в нашем обществе. Я с ней знаком, доктор, благодаря своей разнообразной карьере, я встречался с ней много раз, я знаю, о ком говорю, правда? И…
Доктор Саперс повесил трубку.
— Вы повесили трубку, — сказал Чак Страйкрок, оживляясь. Он прекратил игру со спичкой. — Было ли это правильно? — Затем он вздрогнул. — Я думаю, это ваше дело, не мое. — Он отбросил спичку.
— Этим человеком, — сказал Саперс, — овладела навязчивая идея. Он ощущает Николь Тибодокс как реальную женщину. В то время как она самая искусственная вещь в нашем окружении.
Шокированный Чак Страйкрок заморгал.
— Ч-что вы хотите сказать? — Запинаясь, он привстал со своего места, затем без сил опустился назад. — Вы испытываете меня. Пытаетесь исследовать мой мозг за то время, что у нас осталось. В любом случае у меня конкретная проблема, не иллюзия, как у этого человека, кто бы он ни был. Я живу с женой моего брата и использую ее присутствие, чтобы его шантажировать; я заставляю его найти мне работу у «Карпа и сыновей». По крайней мере эта проблема лежит на поверхности. Но есть здесь и что-то еще, что-то глубже. Я боюсь Джули, жену моего брата или бывшую жену, назовите как хотите. И я знаю почему. Это связано с Николь. Может, я как и этот человек, по телефону. Только я не влюблен в Николь — я прихожу от нее в ужас, и поэтому я боюсь Джули и фактически всех женщин. Это понятно, доктор?
— Образ Плохой Матери, — сказал Саперс. — Грандиозный и всепоглощающий.
— Николь может править благодаря таким слабакам, как я, — сказал Чак. — По моей вине у нас в обществе матриархат — я как шестилетний ребенок.
— Вы не единственный такой. Вы это знаете — это национальный невроз. Психологическая ошибка нашего времени.
Чак Страйкрок медленно, с отчаянием произнес:
— Если бы я присоединился к Бертольду Гольтцу и «Сынам Службы», я был бы настоящим мужчиной.
— Если вы хотите освободиться от матери, от Николь, вы могли бы сделать еще одну вещь. Иммигрировать на Марс. Купите один из этих дешевых самолетов, этих драндулетов Люка Луни, в следующий раз, когда кочующая стоянка приземлится недалеко от вас.
Запинаясь, со странным выражением лица Чак сказал:
— Мой Бог, я никогда не думал об этом серьезно. Мне всегда казалось это безумием, неразумным. Сделанным в отчаянии, в момент нервного срыва.
— Все же это лучше было бы, чем присоединяться к Гольтцу.
— Как насчет Джули?
Саперс пожал плечами.
— Берите ее с собой. Почему нет? Она хороша в постели?
— Прошу вас…
— Извините.
Чак Страйкрок сказал:
— Интересно, как выглядит сам Луни Люк.
— Я слышал, что это настоящий подонок.
— Может быть, это хорошо, может, это то, чего я хочу. В чем нуждаюсь.
— На сегодня все, — сказал доктор Саперс. — Надеюсь, я хоть чуть-чуть вам помог. В следующий раз…
— Вы помогли. Вы подали мне очень хорошую мысль. Или скорее вы утвердили во мне очень хорошую идею. Может быть, я иммигрирую на Марс. Черт, почему я должен ждать, пока Мори Фрауенциммер меня уволит? Я уйду прямо сейчас и пойду найду Притон драндулетов Луни Люка. И если Джули захочет ехать со мной — хорошо, а если нет — тоже хорошо. Она хороша в постели, доктор, но она не уникальная. Не так хороша, чтобы ее нельзя было заменить. Итак… — Чак Страйкрок поднялся со стула. — Может, я вас уже не увижу, доктор. — Он протянул руку, и они обменялись рукопожатием.
— Черкните мне открытку, когда будете на Марсе, — сказал доктор Саперс.
— Я это сделаю, — кивнув, сказал Страйкрок. — Вы думаете, что будете практиковать по этому же адресу?
— Я не знаю, — ответил доктор Саперс. Может быть, подумал он, вы мой последний пациент. Чем больше я об этом думаю, тем больше верю, что вы тот самый, кого я ждал. Но время покажет.
Они вместе подошли к двери.
— Во всяком случае, — сказал Чак Страйкрок, — я не так плох, как этот парень, с которым вы говорили по телефону. Кто это был? Мне кажется, я его где-то видел прежде или его фото. Может по ТВ, да, так оно и было. Он какой-то артист. Вы знаете, когда вы с ним беседовали, я ощутил такое родство с этим человеком, как будто мы с ним боролись против чего-то вместе: оба в большой беде и пытаемся найти выход, какой-нибудь.
— Гм-м, — сказал доктор Саперс, открывая дверь.
— Вы не хотите мне сказать, кто это был, вам не позволено. Я понимаю. Что ж, я желаю ему удачи, кто бы он ни был.
— Ему она очень пригодится, — сказал Саперс, — кто бы он ни был. Именно сейчас.
Молли Дондолдо едко сказала:
— Ну как оно, Нэт, общение с великим человеком? Потому что, конечно, все согласятся, что Бертольд Гольтц в самом деле великий человек нашего времени.
Нэт Флиджер пожал плечами. Автотакси уже покинуло город Дженнер и теперь все медленнее и медленнее карабкалось по длинному подъему, уходящему все дальше туда, где были самые настоящие леса дождя, огромный пропитанный влагой плоский холм, который чем-то напоминал остатки юрского периода. Болото для динозавров, подумал Нэт, место не для людей.
— Думаю, что Гольтцу удалось обратить в свою веру еще одного, — сказал Джим Планк, подмигивая Молли. Она улыбнулась Нэту.
Дождь, мелкий и легкий, беззвучно капал; дворники автотакси заработали, громко отбивая ритм, который был неточен и раздражал. Теперь автотакси свернуло с главной дороги, которая была хотя бы заасфальтирована, на боковую дорогу из красного кирпича; машина пробивалась вперед, подпрыгивая и переваливаясь. По мере того как машина приспосабливалась к новым условиям, приборы в ней менялись. При этом она издавала такой звук, который заставил Нэта сомневаться в ее безукоризненности. У него было такое чувство, что она может в любой момент остановиться, бросить их и исчезнуть.
— Знаешь, что я ожидаю встретить там, впереди? — спросила Молли, глядя на плотную листву по обеим сторонам дороги. — Там, за следующим поворотом, мы наверняка увидим Притон драндулетов Луни Люка, припаркованный и ожидающий нас.
— Нас? — спросил Джим Планк. — Почему именно нас?
— Потому что мы почти потерпели неудачу, — сказала Молли.
За следующим поворотом дороги они увидели какую-то постройку. Нэт стал вглядываться в нее, размышляя, что бы это могло быть. Старая, обшарпанная, на вид совершенно заброшенная… Вдруг он понял, что перед ним была заправочная станция, оставшаяся со времен автомобилей с двигателем внутреннего сгорания. Его как громом поразило.