Неделя длинных ножей
Шрифт:
— Только этого не хватало, чтобы ты лез в дела моего телеканала, — недовольно сказал Андрей. — Я тебе звоню еще и по-другому поводу. Что-то у нас в последнее время многовато проблем с нашими ментами… Теперь эта история с Демидовым. Он только что ко мне обращался.
— Знаю, наш Рэмбо попал впросак, — сказал Авдей Карлович. — Уже второй раз Дон от них уходит.
— Демидов не просто работает на нас. Он к тому же слишком много знает. Не забывай этого, — напомнил Андрей.
— Он тебя шантажировал?
— Скажем так, пытался. Потребовал помощи…
— Значит,
— Но при этом он остается опасным, — заметил Андрей.
— Верно, верно… Но это все до поры до времени… Что я могу тебе на это сказать? Похоже, полковничью звездочку ему придется подождать.
— А ты подумай, как ему помочь, — недовольно сказал Андрей.
— Это я должен думать? — удивился Авдей Карлович. — У тебя телеканал, на котором ты раскрутишь кого пожелаешь. Черта представишь ангелом, Демидова сделаешь генералом, а у меня еще чего-то просишь?
— Его мы и так без конца показывали… — напомнил Андрей. — Но после этой его нашумевшей истории с Доном, который от него сбежал, газеты как только его не полощут.
— И это справедливо, — сказал Авдей Карлович. — Мало того, что Дон от него сбежал, он еще его обезоружил. Что поделаешь. Люди не любят поверженных кумиров.
— Тебе хорошо смеяться… Лучше бы подумал, как ему помочь.
— Здесь ты опять прав. Я все больше убеждаюсь: если ему не поможем, он может стать весьма опасным, — серьезно сказал Авдей Карлович. — Но раз начальство его разлюбило, может, вам попробовать создать ему новый имидж гонимого властями борца с коррупцией и организованной преступностью? Не мне учить твоих мордоделов…
Андрей не ответил. Только тяжеловато для молодого олигарха вздохнул.
— А впрочем, я действительно подумаю, как его вернуть на пьедестал. Кажется, такая возможность намечается… — заключил Авдей Карлович.
— Вот и думай! — сказал Андрей. — Только побыстрее.
И отключился.
Авдей Карлович снова взглянул на монитор. Похоже, Оля уже вышла из душа.
…Она на самом деле оттуда вышла, прошла по переходу со стеклянной крышей в коттедж, хотела подняться к себе наверх, но услыхала едва слышный шум вентиляторов, доносившийся из приоткрытой двери одной из комнат.
Из любопытства заглянула туда. И увидела длинноволосого парня, раскачивающегося в черном кресле с пружинящей спинкой. Он скучающе смотрел на экран компьютера, на котором мелькали, меняясь, столбики цифр и возникали надписи.
Оля неслышно вошла и встала за его спиной, с любопытством глядя туда же.
— Ой ты… Здорово… — негромко сказала она, когда Вовик, а это был он, махнув рукой, что-то отключил, и сразу возникло изображение некоего аквариума, или морского дна, где среди водорослей и обломков старинных кораблей плавали диковинные рыбы, а в невидимых динамиках зазвучал плеск воды.
Вовик смутился, вскочил на ноги.
— Садитесь… — он завороженно смотрел на нее, так что она невольно улыбнулась и, чуть помявшись, села в кресло. — А я вас знаю, — сказал он. — Вы — массажистка у Авдея Карловича.
— И я о вас знаю. Вы — хакер, вас преследовало правосудие, Авдей Карлович вас отмазал, и вы теперь отрабатываете свой долг… Это так?
— Да… — смутился он.
— А интересно, откуда вы про меня знаете? — сощурилась она.
— Он сам мне говорил, когда я вас увидел… И сказал, что вас зовут Оля…
— И запретил ко мне подходить, не так ли? — продолжала она щуриться.
— Да, в общем… — он смущался все больше. — Меня зовут Володя.
— Очень приятно, что вы такой стеснительный мальчик… Больше он вам обо мне ничего не говорил?
Он пожал плечами.
— Ну, например, что я живу с ним… Нет, не говорил?
— Ничего… — он отвел взгляд.
— Только я не знала, что здесь еще кто-то живет, кроме его охраны и экономки… — она понизила голос, подавшись к нему. — Кстати, охрана здесь — одни чеченцы — акинцы, или дагестанцы, я в них не разбираюсь. Старший у них дядя Джемал, а это все его племянники. Человек пять, если не больше. Но все они очень преданы Авдею Карловичу. Он что-то сделал для Джемала, вытащил его из тюрьмы, как и тебя, кажется. Вот теперь и ты здесь будешь все время на него работать.
— Нет, я здесь только на время, — еще больше смутился он. — Он мне сам сказал.
— Я сначала тоже так думала, — кивнула она. — Когда приехала сюда по вызову. Думала, симпатичный дядечка. В доме картины, скульптуры, антиквариат. Сам прекрасно играет на пианино. А меня когда-то тоже этому учили. Вроде не жмот, подержит, заплатит и отпустит… И речь шла всего-то о двух сотнях. А он мне выложил тысячу, представляешь? За два часа. А потом не отпустил. А свою прежнюю пассию, Катя ее звали, прогнал. А я сначала не знала… И охране велел меня не отпускать. И вот живу, как птичка в золотой клетке. Говорит, будто по тысяче каждый день мне откладывает…
Она откинулась в кресле, болтая голыми ногами, которые высунулись из-под махрового халата. Заметив его взгляд, закрыла их и села прямо.
— Вот теперь сижу здесь и сама не знаю, чего жду… Когда ему надоем, наверно… И он другую пригласит. Или когда больше баксов соберется. Сама не знаю, чего больше хочу… Он велел не вступать ни в какие контакты с охранниками. Им тоже запретил. Они, бедные, на меня смотреть боятся. А ты здесь чего делаешь? Картинки ему показываешь?
— Можно сказать и так… — ответил он.
— Ты не стой, сядь где-нибудь рядом, и мне покажи… Интернет можешь включить?
— Вообще-то он и сейчас в работе… — робко сказал Вовик, пододвинув другое кресло, и сел рядом. — Поэтому покажу другое, чтоб не прерывать… Космические фотографии видела когда-нибудь? Это планеты, сфотографированные с американских космических кораблей.
Прижавшись к нему оголившимся плечом, она как завороженная смотрела на снимки Юпитера, Сатурна и Венеры в окружении спутников на аспидно-черном фоне космоса.