Неделя холодных отношений
Шрифт:
– Сейчас бы нашего Пэла сюда! Помнишь, как он в снегу ночевал?! С ним сейчас так тепло было бы спать!
«Я помню всё, малыш…».
– А когда он на балкон выходил зимой?! Через час целый сугроб из него получался, настоящая куча снега, а в ней только три дырочки – чёрные глаза и нос.
Горел огонь, шумел лес, говорил сын…
Капитан Глеб Никитин понял, что очень устал.
Однажды знакомый лесник позвал его помочь стоговать сено. Любая физическая работа была в те времена по плечу и в радость
Ему было стыдно за минуты той слабости.
Впервые за эти дни капитан Глеб заснул раньше своего сына.
Обжорство
– Хорошая грудинка, сочная. Мне её тот фермер до сих пор поставляет, помнишь, к которому мы Юрика в прошлом году лечиться возили?
– Нет, не хочу…
Не стесняясь ничем, Николай Дмитриевич шумно сопел, в правильной очередности рассматривая мясные продукты, аппетитно разложенные перед ним на просторном подносе.
– А буженинки?
– Ну, что ты в самом-то деле! Пристал со своим салом!
Изображая весёлый смех, Татаринов тихо хрюкнул.
– Не боец ты, однозначно, нет!
Зелень и уже очищенные зубчики чеснока приютились на самом краю подноса, рядом с ломтиками мягкого сыра.
– И что – он так и не появлялся? С выходных? И не звонил?
Ефим Маркович отрицательно покачал головой.
– А дома он был?
– Нет.
Они смогли встретиться только под вечер.
Ефим Лукин доехал из центра и сразу же зашёл в кабинет к Николаю.
У окна ему стоять было приятно, через тонкие шторы хорошо и прозрачно виднелись жёлтые огни большого жилого дома напротив. По тёмно-белой улице шли с работы многочисленные одинаковые люди. Он сам открыл форточку – от запаха чеснока и тёплой жирной пищи его всегда мутило.
– Где же этот стервец бегает-то?
Николай тщательно вытер блестящие пальцы и губы недоеденным куском чёрного хлеба.
– А почему ты думаешь, что это не он разбил машину?
Не поворачиваясь от подоконника, Лукин начал говорить.
– Да я ключи у него отнял от «Мерседеса», в пятницу, когда он здесь нажрался и драться-то начал! Запретил вообще тогда машину брать.
– Ну?
– Чего «ну»?! В полиции говорят, что замок на двери взломан и сигнализация отключена.
– Так может это он? С пьяных глаз чего не выдумаешь…. Ты майора-то нашего этим делом озадачил? Чего он планирует делать?
– А-а… – Ефим Маркович расстроено махнул рукой. – Какие-то отпечатки они там уже сделали, на экспертизу отослали, теперь свидетелей ищут. Вроде кто-то из моих соседей пацанов молодых около машины видел…. Не знаю, мне сейчас не до этого.
Ефим так стремительно шагнул к столу, что Татаринов даже прекратил жевать.
– Ты чего?
– Короче, Николай, я решил!
На этот раз Николай Дмитриевич был действительно
– Знаешь, что он заявил мне в пятницу?! Ты не представляешь! Этот маленький ублюдок уже пообещал продать свою долю в агентстве заводским бандитам, ну, этим, братьям Утюжниковым. А сам на их деньги хочет открыть модный ресторан. Со средиземноморской кухней!
Ефим с неприятной гримасой повторил слова сына.
– Ну и ты…?
– Ну, я и решил, что пора ставить парня на место! Совсем зарвался сынуля!
Не очень-то и взволновавшись услышанным, Николай Дмитриевич опять принялся неспешно раздвигать пальцами разложенные по всему подносу куски разного мяса. Выбрал ломтик сырокопчёного, положил на него полоску белого несолёного сыра.
– Не расстраивайся. Ещё древние фараоны утверждали, что времена меняются, что всё люди говорят только о своём, а дети наши никак не хотят слушаться своих родителей.
– Да пойми же ты! Последние полгода мы с тобой только и делали, что нянчились с моим сыном: «Вадик то, Вадик сё…». А он.… Как нарочно, как издевался! Мы-то понадеялись, что они смогут нас подменить, по-резвому, по-молодому, с образованием! С нашей-то помощью…
– Ты понадеялся.
Татаринов остро взглянул на партнёра маленькими внимательными глазками.
– Это ты решил подарить ему кусок нашего общего дела. Разве я неправ?
– Ладно тебе…
– Николай. – Ефим Маркович вплотную пододвинул стул к столу и трудно опустился на него. – Я предлагаю нам с тобой прямо сейчас определить день свадьбы наших детей. Не откладывая. Только не перебивай меня, прошу! Я всё продумал. Назначаем сами дату, не ждём, пока эта размазня набегается где-то и примет решение! Когда известен срок – это всегда дисциплинирует. Во-первых.
Сидеть, имея под самым носом столько мяса и отчего-то упрямого партнёра, было свыше сил Лукина. Он опять вскочил и принялся расхаживать по кабинету.
– Вадим весь этот год получал прибыль со ста сорока рекламных щитов в Октябрьском районе и в Заречье. И ты прекрасно знаешь, что это весьма приличные деньги. Так? Так. А какую практическую пользу он принёс нашему с тобой агентству? Ноль! Я предлагаю его наказать.
Ефим Маркович опёрся обеими руками на то место на столе, откуда Николай по собственной инициативе, но очень нехотя убрал свой изобильный поднос.
– Как?
– С января ему – никакой прибыли! И он обязан возвратить мою долю. То есть мы приводим всё в первоначальный вид, как было до его появления здесь. Ты был тогда прав, извини. Плохо, конечно, что я тебя тогда не послушался, думал, что всё-таки сын, что сразу же почувствует ответственность за своё собственное дело.… Во-вторых, одновременно с внесением изменений в документы, предупреждаем его, что совсем выгоним из фирмы, если к свадьбе не образумится.
Ковыряясь спичкой в зубах, Татаринов возражал Ефиму вяло и негромко.