Неделя из семи пятниц
Шрифт:
— Ну и что? — спросила Инна, когда Юля дочитала письмо. — Это для нас с тобой было бы удивительно, если бы мы открыли новое месторождение. А эти геологи всю свою жизнь только этим и занимаются.
— Тут этот мужик еще пишет, что посылает ей самый большой и красивый алмаз, который был им найден на новом месторождении, — сказала Юлька.
Услышав про алмаз, Инна оживилась и попыталась вытряхнуть камешек из конверта. Потерпев неудачу, Инна заглянула внутрь и теперь уже визуально убедилась, что ничего в нем нет.
— А
— Какое тебе-то дело, где алмаз? — удивилась Юля. — Алмаз прислали не тебе, а Анне Родионовне.
— Но ей-то он больше не нужен, — резонно заметила Инна. — Она же умерла. И с собой на тот свет ничего взять не сможет. А мы бы могли сравнить его с нашим. Вдруг они из одного месторождения.
Об этом Юлька не подумала. Зато она посмотрела на шкатулку и сказала:
— Возможно, алмаз в этой коробочке.
Инна снова оживилась и предприняла новые попытки открыть шкатулку.
— Бесполезно, — наконец отступила она. — Словно из железа сделана. Может быть, попытаться распилить? Я схожу за пилой?
Юля молча покрутила пальцем у виска.
— Ну, тогда за стамеской, — не отступала Инна.
— Лучше за ножом, — сказала Юля.
И подруги отправились на кухню в поисках подходящего ножа. Там они наткнулись на все еще плачущую Лиду. Увидев подруг, повариха обрадовалась.
— Есть будете? — спросила она у них. — А то я наготовила, а есть никто не хочет. Да и понятно, до того ли им. А вам ведь старуха не была родной. Вы можете и поесть.
К своему стыду, очутившись на кухне, подруги вдруг ощутили зверский голод. Они ничего не ели с самого утра, а сейчас было уже семь часов вечера. Лида быстро положила им по пирогу, налила по тарелке наваристой ухи и, пока подруги ели, приступила к обстоятельному обсуждению жизни покойной. Тема не самая веселая, но подруги с интересом слушали.
— Что и говорить, старуха в молодости давала жару, — облокотившись на стол локтями и уставившись куда-то, наверное, в далекое прошлое, когда Анна Родионовна была еще молодой, рассказывала Лида. — Мужей законных у нее было двое. А уж сколько любовников, и не сосчитать. И что самое удивительное, они все ее просто обожали.
— Все так говорят, — с набитым ртом пробурчала Инна.
— Нет, это правда, — горячо возразила Лида. — Они ее действительно обожали. Я своими глазами видела, как к ней приезжал какой-то старик, чуть ли не из самой Москвы. И тут, в Мирном, у Анны Родионовны до последней минуты был любовник. Он к нам почти каждый день являлся. Вчера вот его только что-то не видно было.
— А вы его знаете? — спросила Юля.
— Конечно, далеко ходить не надо. Это наш сосед, — сказала Лида. — Лев Карпыч. Тоже в Анну Родионовну был без памяти влюблен. Даже руку и сердце в прошлом году предлагал.
— А она?
— Отказала, — помотала головой Лида. — Сослалась на возраст и отказала. Дескать, смешно в таком возрасте новую
— А из-за чего? — спросила Инна.
— Не из-за чего, а из-за кого, — многозначительно произнесла Лида. — Кажется мне, что все из-за того старика, который к ней из Москвы в позапрошлом году прилетал. Анна Родионовна как его увидела, так прямо расцвела вся. Порхала по дому словно птичка. А когда он уехал, то два дня из своей комнаты не показывалась. И не ела почти ничего. Переживала.
— А того старика как звали?
— Вот этого я не знаю, — ответила Лида.
— Как это не знаете? — удивилась Инна. — Он что, не представился?
— Представился как-то. Только не его это имя было, — покачала головой повариха. — Меня не проведешь. Если человека окликаешь, а он не реагирует, то, значит, он либо глуховат, либо это не его имя. Так вот тот мужчина не был глухим. А значит, он назвался чужим именем.
— Может быть, он задумался, — предположила Инна, — и не услышал вас?
Лида пожала плечами:
— Если бы это один или два раза случилось, я бы поняла. А так почти каждый раз он сначала думал, а потом только спохватывался, что это его окликают.
И Лида снова начала всхлипывать.
— Бедная Анна Родионовна. Такая крепкая еще старуха была, а скончалась. Ей бы еще жить и жить. У нее закалки еще лет на двадцать должно было хватить. Но ничего не поделаешь, сердце подвело. Я слышала, как врач это говорила.
— А кроме Льва Карпыча, у Анны Родионовны друзей не было? — спросила Юля.
— Из стариков был еще один, — сказала Лида. — Да если честно сказать, так и не один. Кто в дом ни приходил, обязательно оказывалось, что когда-то влюблен в Анну Родионовну был.
— Что, такая красавица была?
— Знаете, бывает, что женщина и не красавица, но если уж пошло такое поветрие, что все в нее влюбляются, то мужики уже и не смотрят, красавица она там или не очень. Раз все другие влюбляются, значит, и им нужно. Я ведь не говорю, что из их чувств что-то серьезное потом обязательно вырастало. Чаще все словами и ограничивалось. Да вы сами на поминках, если до того времени погостите, услышите, как старички будут в память Анне Родионовне песни петь.
Девушки доели уху, и Лида поставила перед ними котлеты с огуречным салатом вместо гарнира. Каждая котлета была размером с ладонь взрослого человека. А на тарелке их лежало по две штуки.
— Ешьте, ешьте, — подбодрила девушек повариха. — Я сейчас вам еще чего-нибудь расскажу. Под разговор пища не в пример легче проскакивает. Или невкусно? — добавила она с тревогой.
— Вкусно! — хором ответили подруги.
Было и правда вкусно. Готовить Лида была мастерица. Да и языком почесать — тоже. Из ее болтовни подруги выяснили, что она отлично осведомлена, почему умерла Анна Родионовна.