Неделя колдовства
Шрифт:
– Мы папашу-то обманули!
– захохотала, как загремела, Настя.
– Мы прикинулись, что послушались, что отказываемся от нашей затеи, что передумали и не станем твою силу отбирать! Потому он и устроил "секретку" - и палочку нашу наследственную с заговорными письменами туда положил, чтоб нас с Васькой связать, чтобы нас остановить! А твой мешочек всю силу к себе притянул, и не смог нас папаня связать, так-то!
– Твой род всегда был сильнее нашего, - кивнул Васятка, - и когда твоя бабушка увезла тебя из Шушарина и больше не привозила, даже на лето, в каникулы, мы договор заключили. Вот с ним - и Вася кивнул на Семёна.
– Долгое время у нас
– Предупредить папаша наш хотел твою бабушку, потому и в город перебрался... совесть его, вишь ты, заела!
– гулко, на весь лес, с презрением хмыкнула Настя.
– Будто в наших делах, для человечьей шушеры непонятных, совесть какая-то нужна!
– Так что теперь мы принесём вот этого человечка в жертву, - Вася деловито кивнул на Димку, лежавшего навзничь на камне со связанными руками и ногами.
– Некоторые наши деревенские старики очень нам помогли, приняли нашу сторону против твоей бабушки и всего вашего рода Миловановых. Как же это - из ведьм уйти, Бабой-Ягой больше не числиться, силу на наши общие дела не пустить?! Так делать не положено! Раз твоя бабуля свою силу не использует и тебе, своей внучке, её не передаёт - так пусть сила ваша всему нашему братству ведьмаков и лешаков послужит, а не остаётся неиспользованной, словно в сундуке спрятанной.
– Хорош языком молоть, Вася, - буркнула Настя из-под облаков, - даже если эта дура Милка, уже почти окончательно ставшая мелкой человечьей шушерой, всё поняла, сделать она всё равно ничего не сможет... СРОКИ!
– вдруг страшным голосом проревела Настя.
– ПРИШЛИ СРОКИ! Пора принести жертву человечью и всю силу рода Миловановых забрать СЕБЕ!..
От её громового рёва в лесу поднялась настоящая буря. Чёрные вОроны тучей взметнулись в потемневшее сизое небо; сорванные со старых елей ветви градом посыпались вниз; взметнулся ледяной сильный ветер, завыли в лесу дикие звери, песок забил Милке глаза... Молния сверкнула в уже совсем чёрном небе, вспыхнула огненной строкой и ударила в землю прямо у белого камня, на котором лежал бедный, ничего не чувствующий и не осознающий Димка... Ребята и Клара прикрыли головы совершенно одинаковым движением рук, но не проронили ни слова, не издали ни звука - они же были околдованы, заморочены...
"Надо это прекратить!
– с отчаянием подумала Милка.
– Но КАК?! Что я могу, на самом деле?! Мешочек... мой мешочек для семечек в "секретке"... казалось бы, такая чепуха... просто тряпочка! А притянул силу... и теперь моя сила, сила нашего рода Миловановых, как сказали эти ужасные Матюшкины, должна перейти к ним?! Нет, я не согласна! А Димку - в жертву... так вот какая вода должна потечь по этому волшебному белому камню! Не вода - а кровь невинного человека! Димка приснился мне тонущим в пруду... а сейчас всё не так... его хотят зарезать... но это неважно, смысл-то один - ЖЕРТВА! Им нужна жертва... а может быть, и не одна?! Ведь заколдовали всех - и ребят, и нашу Клару... Надо это немедленно прекратить! Но - как?!"
Эти сумбурные мысли, пронёсшиеся в Милкиной голове за какую-то секунду, вытеснил острый страх за Димку, Светку и за всех остальных. Надо что-то делать! Но что?! Она же ничего не сумела сделать на открытом пространстве своим диким криком и топаньем... А может, всё это ей просто снится? Ну да, снится! Никуда они с классом не поехали, ни на какую заколдованную лесопилку не пошли, ни в какой НАСТОЯЩИЙ лес не попали... Лежит она, Милка, дома, в своей удобной, мягкой, тёплой кроватке, обнимает любимого
"Кузя!
– с тоской подумала Милка.
– Кузенька, как жаль, что ты не можешь сейчас и меня, и всех нас выручить... Кузя...помоги!" - И Милка, сама того не заметив, тихонько топнула ногой. Просто от беспомощности...
***
Глава 13.
Суббота продолжается. Спасение.
***
В чаще леса раздался какой-то глухой звук, словно дерево упало. Секунда тишины... И вдруг эту тишину прорезал жуткий рёв:
– Аррррррггггр!.. Грррррыыырррргыыыр!..
И, повалив несколько старых елок, на поляну перед болотом вывалился огромный плюшевый медведь.
"Как в фильме "Игрушки!" - только и успела подумать ошеломлённая Милка, как медведь подскочил к ней, сграбастал в охапку толстыми мягкими лапами и заворчал, уткнувшись большим чёрным пластмассовым носом в Милкину щёку.
– Прррриказыаай, хозяйка Мила, - басом проревел оживший, непонятно как сюда попавший, ставший раза в два больше великанов Васи и Насти, медведь Кузя и грозно заревел во всю свою плюшевую глотку: - Аррррырррргыыррр!
Вася, Настя и Семён словно окаменели, с ужасом глядя на страшного медведя. А ребята и Клара ничего будто и не заметили - потому что "окаменели" гораздо раньше.
– Кузя! Мой Кузя! Кузенька мой дорогой!
– подпрыгивая от радости в его лапищах, закричала Милка - Каким ты стал большим и сильным! Как ты только сюда попал, мой золотой, мой хороший?!
– Это я его привезла, - услышала Милка знакомый голос и резко обернулась.
На тропинке у края болота стояла бабушка, Василиса Гордеевна, в привычном и таком обыкновенном домашнем халате, в тапочках и повязанном вокруг талии фартуке с петухами, а из-за её спины робко выглядывали Матюшкин-старший и бледная, но вполне живая и здоровая Светка Снегирёва.
– Насть... Вась...
– хрипло пробормотал Матюшкин-старший, - вы, это... того самого... прекратите, слышьте? Не дело вы затеяли, ох, не дело! Брось-ка ты, Настюха, ночка моя чёрная, свой ножичек... А ты, Васятка, солнышко моё красное, чего на поводу у сеструхи своей пошёл? Не дело вы, ребята, затеяли, ох, не дело...
– повторил он, укоризненно покачивая лохматой головой.
– Папаша!
– прошипела Настя, стремительно сокращаясь в размерах, словно из неё вдруг выпустили воздух, и становясь прежней маленькой толстой девчонкой с неприятным выражением лица, на котором вновь оказались очки с толстыми стёклами.
– Вечно вы нам с Васькой всё портите!
– Пап, ну в самом деле...
– промямлил Васятка, тоже мгновенно съёжившийся до обычных масштабов и ставший прежним невысоким толстеньким мальчишкой-колобком. Его очки, которые он снял и положил на подоконник в домике Лысого, таинственным образом тоже вернулись на его лицо.