Неделя колдовства
Шрифт:
А вот Клара и все остальные ребята... Милка пригляделась попристальнее к своей классной руководительнице и к одноклассникам. Странные они какие-то... очень даже странные... какие-то они все заторможенные, что ли? Да нет, как раз и не заторможенные, скорее, наоборот: идут по этой узенькой тропке эдакими бодрячками, признаков усталости на их разрумянившихся лицах что-то не заметно, глаза блестят... вон, как руками размахивают на ходу, словно они - не городские детки, привыкшие ходить по твёрдым тротуарам, а самые что ни на есть деревенские ребятишки, с малолетства навострившиеся по глухим лесам топать - что по тропинкам, что вообще без дороги, коряги обходить, через бурелом пробираться... И Клара сияет, как начищенный
А во главе этой экспедиции по узкой тропке, пролегающей в глухой лесной чащобе, топает своими ножищами в огромных сапожищах громадный лысый бородатый мужик, похожий на медведя, напялившего зачем-то человеческую одежду: таинственный бабулин братец. Семён Косой. Лысый... И бурчит что-то невнятное, с ободряющими интонациями. Мол, всё в порядочке, скоро мы дойдём по нашему замечательному лесу к нашей великолепной лесопилке!..
"Словно их всех... заколдовали!" - с содроганием подумала Милка и невольно покрепче ухватила за руку верную подружку Светку.
– Мил, а чего это с ними со всеми?
– на минутку очнувшись от летаргии, шёпотом спросила Светка, словно прочитав Милкины мысли.
– Не знаю, - тихо ответила Милка, порадовавшись тому, что подруга, похоже, немного очухалась и пришла в себя.
– Их как будто подменили... Мил, страшно мне!
– еле слышно заканючила Светка.
– И чего? Что мы сделать-то можем - повернуться и уйти? Обратно в деревню?
– прошипела Милка.
– Заблудимся. Терпи! Придём на эту лесопилку - разберёмся...
– Ну да-а, разберёмся!
– захныкала окончательно "пробудившаяся" Светка.
– Мил, а всё же - что с ними со всеми стало? Прямо не узнать никого... Наташка Миронова, например, давно уже раскапризничалась бы, что ей идти трудно, что она устала... А Димка Шестопёров уже сто раз бы кому-нибудь подножку ради хохмы поставил или шишку бы за шиворот какой-то из девчонок засунул... а он - ничего, топает себе и ни к кому не пристаёт... И Клара какая-то не такая, как обычно... И бабуля твоя ничего нам не сказала, не объяснила, права она не имеет почему-то... И лес мне этот не нравится! И Лысый тип - в точности из моего сна, говорю тебе в сотый раз!
– прошептала Светка на ухо Милке.
– Потерпи, Свет, - сквозь зубы отозвалась Милка, хотя ей самой делалось всё больше и больше не по себе.
Шли они так час, шли второй... И, наконец, добрались до лесопилки.
***
То, что Милка себе представляла при слове "лесопилка", полностью шло вразрез с тем, что она увидела.
Представляла Милка себе вот что: сравнительно небольшую (ну, пусть даже и большую!) делянку или поляну в лесу, где стоял бы средних размеров деревянный домик, в котором работники лесопилки могли бы отдыхать, и что-то вроде сарая, где размещались бы всякие приспособления, с помощью которых стволы
А увидела она - и ребята из её класса - настоящий деревянный... дворец! По городским меркам - домину этажей на пять-шесть, с резными венцами, с громадной дверью во всю стену, больше похожую на двустворчатые ворота, в которые свободно мог бы въехать пятитонный КАМаз. И, по-видимому, подобные КАМазы туда и въезжали, чтобы вывезти с лесопилки разделанные брёвна... И никаких полянок, делянок и тому подобного. То есть, тропинка, по которой шли Клара и ребята, просто расширилась в один момент и перешла в дорогу, которая подходила к самым воротам - или дверям - этого дворца, где, судя по всему, внутри и размещались все хитрые приспособления для обработки древесины, и откуда дрова и всё прочее потом и вывозили. И - всё. По обоим бокам дворца и позади него вплотную стоял мрачный еловый лес - без единого просвета. Мусор деревянный вокруг был, это да - и мелкие обрубки, и кучи ветвей. И лежали эти кучи так близко к стенам "дворца", словно пытались завалить его до самой крыши, задушить его...
При мысли о том, что ей и всем остальным ребятам придётся тут ночевать, Милку пробрала такая дрожь, что она с трудом удержалась от того, чтобы не начать клацать зубами.
Светке тоже явно ещё больше поплохело, она буквально позеленела вся и ухватилась за Милкину ладонь с такой силой, будто хотела руку подружке оторвать.
А Клара и ребята - ничего. Ну ничегошеньки, буквально! Не только не испугались этого дикого "дворца", стоящего где-то посреди дикого леса, откуда, случись что - ни до кого не докричишься, хоть оборись до хрипа. Наоборот: на их разрумянившихся от ходьбы лицах расцвели совершенно одинаковые улыбки, полные какого-то идиотского, как подумала Милка, щенячьего восторга.
"Эх, бабуля, бабуля, и почему ты нам со Светкой ничего не рассказала, объяснить хоть что-то не пожелала?!
– с досадой, от которой на её глазах чуть было не выступили злые слёзы, в который раз после начала их лесного похода подумала Милка.
– Только про сроки непонятные упомянула... а что часы твои пробили, я сама слышала, но как всё это вместе увязать, чтобы понять, чего нам опасаться нужно?! Может, нас тут на кусочки всех распилят, на лесопилке этой? Может, твой троюродный братец, Семён Косой по прозвищу Лысый, какой-нибудь ужасный маньяк?.."
Умом Милка понимала, что Лысый - никакой не маньяк, если бы он тут, на лесопилке, не дрова распиливал, а людей резал на мелкие кусочки, об этом уже давно бы окрестные жители прознали и сдали бы Семёна Косого в полицию. Но тревога её, доходившая уже едва ли не до паники, от этой трезвой и разумной мысли вовсе не становилась слабее.
– Проходите!
– басом прогудел Семён Косой и широким жестом распахнул перед Милкиным классом дверь-ворота.
И они вошли внутрь.
– Мамочки...
– просипела Светка и покачнулась на ослабевших ногах.
Милка застыла на пороге, не в силах сделать ни шагу.
Лес! Тот - из её сна! За дверями-воротами притаился тот самый лес - Милка узнала и корягу, и болотце, и округлый белый камень... И кто-то смотрит, смотрит на неё, притаившись за корягой, пялится на Милку огромными злыми жёлтыми глазами!..