Недвижимость
Шрифт:
– А задаток-то… он что же? Я помню, вы говорили… Если что не так, вдвое, что ли, отдавать?
– Вдвое, – безжалостно подтвердил я.
– Вот видите! – тонко воскликнул Будяев и с треском раздавил окурок в пепельнице. – Что-то как-то легко у вас все получается!
Вдвое! А мы ведь не миллионеры! Как же так? Мы специально, чтобы…
– Не откажетесь от сделки – так ничего никому отдавать и не придется.
– Не откажетесь! Мы-то не откажемся… Нет, ну в самом деле,
Сережа, как вы можете такое говорить! Почему же мы
– Говорить не о чем, – согласился я. – Разумеется, вы не откажетесь. И разумеется, вам ничего не грозит. И все будет хорошо. Я вам подыщу чудную квартирку – и вы в нее переедете. Мы ведь так договаривались?
– Переедете… На словах-то оно легко, – буркнул Будяев. – А если не найдете? Нас тогда на улицу? А не на улицу, так задаток вдвое отдавать! Снова здорово. Веселенькое дело.
– Да на какую улицу? И почему же я не найду? Всем нахожу, и вам найду.
– Сами говорите, у нас требования сложные, – не сдавался Дмитрий
Николаевич. – И этаж, и площадь, и что там? – да, сквозное проветривание нам нужно… вы же знаете… нам без сквозного проветривания просто никуда… еще консьержка чтобы в подъезде… а? Вдруг не найдете?
– Ладно, это моя забота, Дмитрий Николаевич. Давайте заниматься своим делом. Я своим. Вы – каким угодно, только не моим.
Договорились?
– Ну, вы сразу в амбицию… Вы поймите, мы же не можем вот прямо так, с закрытыми глазами – да в омут! Какие-то деньги чужие брать… да нас и убьют потом за эти деньги! Чертовня какая-то получается, честное слово! – Он огорченно пожевал губами и простонал: – А вы-то не можете эти деньги сами взять?
– Нет, – вздохнул я. – Я не могу.
– А почему?
– А потому, что это ваша квартира и обязательства относительно ее тоже должны быть ваши.
Будяев обиженно посопел.
– Ну да, а нас потом добрые люди по башке за эти обязательства… Тэк-с, тэк-с… вот ерундистика какая… Вы говорили, что бумагу какую-то подписывать придется?
– Естественно. Вам же деньги дадут. А вы подпишете соответствующую расписку. Мол, взял столько-то у такого-то – у гражданки Чернотцовой в данном случае… у Ксении то есть… при чем обязуюсь в такой-то срок продать ей то-то и то-то – квартиру именно, – а если не продам, верну вдвойне, а если покупатель не купит – задаток останется у меня, а если…
– Мы подписывать ничего не будем, – резанула Алевтина Петровна.
Она стояла на пороге, нервно теребя кухонное полотенце. – Вы знаете, сколько разных случаев? Вы знаете, что из-за квартир сорок тысяч пенсионеров убили и…
– И съели! – рявкнул я, вставая. – Все понятно. Лыко да мочало!
Хватит! Где моя сумка?
– Вы куда? – встревожился Будяев. – Подождите, Сережа!
– Хватит, – повторил я. – Баста. Все имеет свои границы. Вы шутите? Я вам ничего нового не сказал: я с самого начала вам это все рассказывал! Описывал схему наших будущих действий. И не один раз. Было это? Было! Вы соглашались? Соглашались.
Теперь, когда я…
– Да подождите же, Сережа! – взмолился Будяев. – Никто ничего такого не хотел сказать! Просто мы…
– …когда я два с лишним месяца продаю вашу дурацкую квартиру!.. и в конце концов нахожу покупателя!.. то есть все идет к сделке!.. и не дешево, не дешево продал!.. и вы теперь мне заявляете, что не будете брать задаток! Чудесно!
Замечательно! Сейчас я уйду…
– Может быть, чаю? – растерянно брякнула Алевтина Петровна.
– …я уйду, а вы продавайте вашу квартиру сами или обратитесь к другому риэлтору, и когда он…
– Господи, да что ж такое-то!..
– …и когда он вам ее продаст, а вы ему скажете то же самое, что сказали сейчас мне, посмотрите, что он с вами после этого сделает!.. До свидания. Всего хорошего. Где моя сумка?
– Подпишем! – крикнул Будяев. – Алечка, ну что же ты стоишь, родная! Ну скажи Сереженьке, что мы подпишем! Ну хорошо, мы подпишем, подпишем! Но так же тоже нельзя, Сережа! Нас-то куда?!
Куда нас-то?!
Вот такой вопрос.
Мне рассказывали про одного мальчика. Бабушка привела его на
Красную площадь, поставила лицом к Мавзолею и торжественно сообщила:
– Митя, здесь лежит тело Владимира Ильича Ленина!
– А голова? – удивился мальчик.
Я сел и обхватил затылок руками.
15
“Самсон трейдинг” располагался где-то в тесных недрах помоечных дворов на Селезневке, и сколько раз я ни приезжал сюда, столько совался не в ту подворотню. А как их различишь? Чертыхнувшись, я сдал задом, выбрался на улицу, проехал еще сорок метров и снова нырнул в туннелеобразный въезд под покосившимся трехэтажным домом.
Гулкий туннель заканчивался почти таким же сумрачным и гулким колодцем двора, обставленным кривобокими домишками.
Я приметил знакомый “ниссан” и встал вплотную.
В торце одного из этих не внушающих доверия зданьиц металлический козырек прикрывал ступени, ведущие в полуподвал.
– Слушаю вас, – прохрипел динамик, когда я нажал неприметную кнопку.
– Кастаки у себя? – спросил я. – Откройте.
Замок щелкнул.
Миновав неодобрительно посмотревшего охранника, я прошел недлинным коридором и оказался в прохладном холле. Секретарша сидела за полукруглой стойкой.
– К Александру Васильевичу.
– Вы договаривались?
– Он ждет, – соврал я.
– Направо по коридору, – сказала она.
И здесь же, тыркнув клавишу, преданно донесла в селектор:
“Александр Васильевич, к вам…”
Дверь кабинета была открыта. Шура сидел за столом. Ноги, на американский манер, лежали на столе.
– Здравствуйте, дядя босс, – сказал я.
– Дядя босс и гол, и бос, – пробормотал он в ответ. – Здорово, здорово… Кофе будешь?
– Я еще не обедал, – сказал я. – Письмо давай.