Нефтяная Венера
Шрифт:
– Спасибо, я не пью, – строго отказывается Ваня. – Это карму портит.
– Он не пьёт, у него сердце! – вмешался я, показывая всем видом, что Ваня под моей опекой.
– За Россию можно! После такого фильма! – громко настаивает ровесник-очкарик. Я рассмотрел его: русоволосый интеллигент, скорее всего журналист. Какой-нибудь кинокритик.
– Я с вами за Россию выпью.
Мне наливают.
– Хватит уже за Россию пить, Миша, – перебил интеллигента мрачный тип.
– Вы что, Борис, охуели?! Слава России! – На последних словах интеллигент выбросил вперёд правую руку, продемонстрировав, таким образом, фашистское приветствие.
– Вот блядь! Из-за таких, как вы, тут скоро полный пиздец начнётся! – ругнулся мрачный с бородкой и выпил один. Азиатский юноша выпил молча. Я погладил по плечу испугавшегося ругательств Ваню, дал ему роллы. Фашиствующий интеллигент выпил последним, крякнул и снова выкрикнул: «Слава России!»
– Какая, на хуй, Россия! Тут скоро всё наебнётся! Надо валить! Я не хочу, чтобы ко мне в дверь вломились матросы. Хватит уже! – снова заговорил мрачный, жарко дыша парами дорогой водки.
– Налоги надо платить, чтобы государство сильное было, – как-то обиженно буркнул юный азиат.
– Знаете, Ренат, наши родители с этой страной расплатились на века вперёд!
– Не с «этой» страной, а с «нашей» страной! – неожиданно ощерился азиатский патриот России.
– Я в администрации десять лет проработал. Так что, будьте добры, не лезьте в мои отношения с «вашей» страной! – устало ответил мрачный и снова разлил всем троим.
– А чем это ваши родители расплатились? – поинтересовался интеллигент, подняв запотевшие очки.
– Чем?! Войной!
Мрачный дал рюмку интеллигенту.
– Лагерями!
Рюмку азиату.
– Коллективизацией!
Рюмку взял я.
– Голодом!
Протянул рюмку Ване, но, опомнившись, всучил её проходящему мимо кавказскому франту.
– Крепостным правом! Какие, на хуй, налоги!..
Все выпили.
– Слава России! – снова выкрикнул интеллигент, вскинул правую руку и уронил голову.
Троица существует и вместе, и порознь одновременно. Вроде приятели, а каждый тянет на себя. Как детали в разболтавшемся механизме.
– А вы что скажете? – обратился ко мне мрачный с бородкой.
– Я?.. – Только понадеялся, что допроса не будет…
– Да, вы!..
– Я… э-э-э… – Не люблю все эти пустые разговоры о судьбе родины. – Я как-то принимаю происходящее, мне всё нравится… я, типа, доверяю жизни, что-то типа того…
– Принимает он! Нравится ему! Ха! Дзэндэндизм обречённых! Как можно доверять жизни, когда здесь все такие, как вы! Никто ничего не знает! Никто не думает о будущем! А зачем думать, если всё отнимут?! Нам ничего не удалось изменить! Народу нравится, когда его пиздят! Цари всегда мочили свой народ! Иван Грозный трижды вырезал Новгород! Своих же, русских, резал! Туда даже татары не дошли, а он, сука, добрался!
– Татары в грязи застряли, мне папа рассказывал, – поддакнул Ваня.
На столик, стоящий рядом и уставленный пустыми бокалами и тарелками с недоеденными закусками, вскарабкались игривый мужчина с животиком и раскрасневшаяся Ирина. Неужели её муж снова уснул? Парочка принялась танцевать, крепко прижавшись друг к другу. С каждым их движением на пол что-нибудь падало.
– Посмотрите вокруг! Это же пир во время чумы!
– Слава России! – Интеллигент выбросил руку вперёд.
– Миш, ты уже в одиночку начал? – неожиданно ласково, с улыбкой, спросил интеллигента мрачный.
Юноша-азиат наполнил рюмки. К нам подошёл плотный мужчина в яркой рубашке и с бородой.
– Опять о политике? – брезгливо осведомился он.
– Да, святой отец, о чём же ещё!
– Познакомьтесь, отец Анатолий, наш человек в церкви, – представил новичка мрачный оратор.
– Признайся, что ты католиков больше любишь! – дурным голосом разоблачил отца Анатолия очкарик.
Тот с манерным презрением окинул зал, танцующую на столе ясновидящую Ирину, которой её партнёр что-то шепчет на ухо, и веско произнёс:
– Были б мы католиками, не было бы всего этого бардака.
– Воистину! Мой дилер то же самое говорит! – крикнул очкарик. – С нами выпьешь?
– Миш, ты же знаешь, у меня почки. Да и астролог не рекомендует…
– России нужна твёрдая рука, – произнёс юноша-азиат, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Вот вы, молодой человек, представитель нового поколения, как собираетесь жить на этой проклятой территории? – обратился к нему мрачный.
– Я для того и учусь в школе ФСБ, чтобы как-то здесь жить. В полицейском государстве шанс есть только у силовиков. Больших денег без причастности к спецслужбам не заработаешь, – отчеканил юноша-азиат как по-писаному, будто не бухал всё это время со всеми, а к выступлению готовился.
– То есть вы, молодые, не хотите ничего менять? Будете брать взятки, и так далее?
– Я только большие взятки буду брать. – Парень явно относится к тем, у кого в двадцать составлен чёткий план до восьмидесяти.
Мрачный повёл перед собой рукой на манер провидца:
– Я вижу Кремль и Рублёвку, объятые пламенем! Я не хочу метаться среди обезумевших толп. Я хочу сидеть на собственной вилле в Каннах, есть сыр, запивать вином и смотреть по телевизору, как здесь всё вспыхнет! Мы плывём на «Титанике», пора спускать на воду катер!
– Бесовская страна! – поджал губы отец Анатолий. – Борь, налей.
Выпили. Кто-то тронул меня за локоть. Оборачиваюсь: передо мной Маша с Соней. Под каблуками хрустит битое стекло.
Мрачный оживился:
– Девушки, простите мою навязчивость, у нас спор вышел. Скажите, откуда у России все эти проблемы?
– Какие? – уточнила Соня.
– Ну… эти. – От выпитого мрачный стал утрачивать ораторские качества. Он просто обвёл зал руками.
Из-под ног танцующей на столе парочки с грохотом упало блюдо с объедками. Ваня нервно посмотрел на меня. Я успокоил его жестом.