Негромкий голос труб
Шрифт:
– Да, Ваше Величество. Однако…
– И где же они?
Этого никто не знал. Тщательно продуманная акция по изъятию трубачей бесславно захлебнулась где-то на улицах Курры. И Энн, и Форзон с трудом сдержали усмешку: слухи обратили неудачную попытку в непреложный факт, и народ явился потребовать у короля то, чего у него не было.
– Ты!
– Король гневно обернулся к Уилеру.
– Ты обещал мне, что они больше не придут!
– Ничего подобного.
– Уилер безразлично пожал плечами.
– Я сказал, что люди могут прийти, если не сделать что-нибудь с этими дурацкими трубачами.
Толпа тем временем заполнила всю площадь до самых стен дворца. Под окнами зала аудиенций забурлил людской водоворот, какого-то старика высоко подняли на руках… И Энн внезапно ахнула:
– Раштадт!
Координатора обрядили в длинную куррианскую рубаху поверх белья; размахивая обрубками рук, старик что-то отчаянно кричал. Взглянув на Раштадта, король отшатнулся, словно узрел ангела возмездия. Затравленно оглядев комнату, он впервые заметил Форзона.
– Подойди.
Скорее просьба, чем приказ… Форзон послушно подошел к помосту в сопровождении двух гвардейцев и церемонно поклонился.
– Ты дал им трубы. Почему?
– Невинное, совершенно безвредное развлечение, Ваше Величество. В деревне одноруких живется очень скучно.
– Безвредное?
– глухо каркнул король, и губы его искривились в иронической усмешке.
– Ты можешь заставить их уйти?
– Он махнул рукой в сторону окна.
– Увы, Ваше Величество. Народ желает видеть трубачей.
– Но их здесь нет!
– Вы вознамерились обманом захватить их, - храбро сказал Форзон.
– Вина короля в глазах народа не стала меньше оттого, что попытка провалилась.
– Ничего, Большая Птица их всех прогонит, - пробормотал король, жестом отпуская Форзона.
– Уилер вызвал гравиплан, - шепнул Форзон, вернувшись к Энн.
– Я догадалась.
Наконец появился Уилер, и король нетерпеливо вскочил на ноги.
– Когда она прилетит? Уже скоро?
– Придется подождать.
– Но почему?
– Непредвиденная задержка. Не волнуйтесь, у меня все под контролем!
– Он помолчал.
– Скажи, Форзон, почему они не боятся? Два дня назад Большая Птица напугала туземцев до полусмерти, а сегодня они опять вышли на площадь. Разве эти дикари не понимают, что Птица может прилететь еще раз?
– Да-да, почему?
– эхом откликнулся король.
– Прошло два дня. У людей было время подумать, и они поняли, что Птица Зла на самом деле безвредна. Одни покалечены, другие погибли, но это совершила не Птица. Король приказал ей пугать народ, а значит, все зло исходит от короля. Люди сильно рассердились. Если Птица прилетит еще раз, они рассердятся еще сильнее.
– Еще сильнее?..
– пробормотал король. Уилер расхохотался.
– Если это правда, в чем я сомневаюсь, можете не волноваться. Птица не прилетит. Этот кретин пилот решил навестить базу! Он уже вылетел обратно, но доберется слишком поздно… А может, оно и к лучшему? У меня найдется, чем их припугнуть.
– Он вытащил пару станнеров, повертел и снова сунул в карманы.
– Пойду к воротам и покончу с этим сбродом.
– Стой!
–
За последние дни Его Величество сильно потерял в весе; лицо пожелтело и сморщилось, дряблые щеки обвисли. В это мгновение Ровва лишился последних остатков достоинства и величия: губы короля задрожали, налитые кровью глаза вылезли из орбит.
– Ты!
– истерически взвизгнул он, указывая на Уилера трясущимся пальцем.
– Это ты прислал Птицу, и мой народ назвал ее королевским злом!
– Конечно я, - ухмыльнулся Уилер.
– И спас вашу королевскую задницу.
– Это ты решил убрать трубачей! Ты разработал план! Ты сказал, что это необходимо!
– Еще как необходимо, если эти дурацкие трубачи возбуждают… как ты выразился, Форзон? Ага, возбуждают в народе воинственные инстинкты. Ваши кретины, Ровва, позорно провалили дело, но я непременно доведу его до конца. А сейчас прошу меня извинить, мне пора.
– Это твоя работа!
– завизжал король, широким жестом указывая на ревущую площадь. И щелкнул пальцами.
Гвардейцы схватили Уилера.
Тот сунул руки в карманы, но вынуть станнеры не успел. Форзон невольно шагнул вперед, и тут же целая дюжина гвардейцев, явившихся из коридора, встала на его пути. Энн хладнокровно отвернулась.
Уилер сражался молча. Он отчаянно бился, когда с него сдирали одежду, он извивался всем телом, когда его удерживали в десять рук, он пытался царапаться правой, когда его левую руку фиксировали в нужной позиции. Он не издал ни звука, когда блеснул и опустился меч, и лишь тогда, когда к нему подошел лекарь, чтобы врачевать рану, Уилер принялся извергать непристойные проклятия и ловко ударил эскулапа ногой. Наконец гвардейцы скрутили его и вынесли из зала. Двое часовых с белыми, как полотно, лицами суетливо вытерли пол и поспешно удалились, унося обрубок.
В шум на площади вплелись редкие тяжелые удары: по-видимому, авангард толпы примеривался к главным вратам. Король молча скорчился в своем кресле. Наконец он поднял голову и хрипло произнес:
– Ты знаешь, как остановить их, Форзон?
Справившись с перехватившей горло судорогой, Форзон сказал:
– Я не знаю такого способа, Ваше Величество.
– Что же мне делать?
– Чужие советы принесли Вашему Величеству не слишком много пользы, - учтиво ответил Форзон.
– Вы сами должны принять решение.
Король встал и спустился с помоста.
– Должно быть, я слишком стар, если врагу приходится напоминать мне, что я король… Ты странный человек, Форзон. Трудно поверить, что вы с Блэком одного рода, ведь ты ничего не хочешь для себя. Кому ты служишь?
– Вашему народу.
V- А ты не мог бы… послужить и мне?
– Только как человеку из народа Курра, Ваше Величество.
– Я принадлежу своему народу, - медленно сказал король.
– Что хорошо для моего народа, хорошо и для меня. Мы непременно поговорим об этом, Форзон, но сейчас… Гаск! Я покидаю дворец. Немедленно. Эти люди, - он указал на Энн и Форзона, - поедут со мной, Я прикажу капитану гвардейцев открыть все ворота и двери, как только мы уедем. Пускай мой добрый народ убедится, что король Ровва не прячет от него трубачей!