Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
Шрифт:
Вперед выступил Захар Васильевич.
– Вот видишь, – сказал он укоризненно. – Играют они. А ты орешь, как оглашенная. Очень у вас в доме красиво! – обратился он к Сергею и провел рукой по стене. – Сами красили?
– Это не краска. Это специальное покрытие такое, – вежливо объяснил Сергей.
– Гм. Ну, значит, ошибка вышла. Вы уж извиняйте. Вот, всполошила старуха, – показал он на Потаповну. – Кричит, мол…
Потаповна засуетилась.
– Тебе было велено воды принести! – обрушилась она на Петьку, перебивая болтливого почтальона. – А ты, паршивец, где ведра бросил? – И, схватив внука за локоть, поспешно потащила его прочь.
Остальные соседи с любопытством осматривались вокруг. Полукруглые дверные проемы без дверей, навесные потолки, прорезанные в стенах проемы для ваз, абстрактные картины и занавески прямо на стенах, рельефные обои, жалюзи на больших пластиковых окнах, невиданные огромные растения в горшках вызывали восторг, доходящий до полного онемения.
– А чисто как! А светло! – восхитилась соседка Потаповны, не решаясь сдвинуться с места.
Соседям показали дом, включая ванную с раздвигающимися пластиковыми шторками, благоухающий туалет и сверкающую чистотой и разноцветной посудой кухню.
– Прямо дворец! – восхищались соседи.
– Ну, во дворе у нас пока не очень, – скромно сказал Сергей, выйдя вместе с ними на крыльцо.
Возле фонтана они задержались, глядя на тоненькие струйки, стекающие по камням.
– Фигурная вещь, – одобрил Захар Васильевич.
Теннисный стол тоже вызвал его восхищение: он не был сколочен из неровных досок, ударяясь о которые, теннисный мячик летел вбок, а был гладкий, как зеркало. И стоял на изящных металлических ножках.
Сергей тяжело вздохнул. Ему хотелось спросить, чего они, собственно, стоят как вкопанные, но он был полон решимости быть вежливым.
– Хорошие нынче стоят погоды! – вздохнул Захар Васильевич, приглашая к светской беседе.
– М-да-а! – согласился Сергей, мучительно думая, что бы еще сказать.
– А яблочки у вас хорошие уродились.
– Хотите? – спросил Сергей, протягивая руку к ветке.
– Можно попробовать, – согласились все гости хором. – Анис?
– Наверное, – пожал плечами Сергей, – не знаю даже.
– Анис! – утвердительно сказал Захар Васильевич, попробовав
плод. – Можно собирать, а то попадают скоро.
– Кстати, – крикнула Катюша с крыльца, – а что с таким количеством яблок делать?
Обрадованные соседи наперебой пустились в пространные объяснения по поводу зимнего хранения яблок и изготовления из них повидла, варенья, вина и прочих полезных вещей. Сергей с Катюшей через равномерные промежутки времени добросовестно кивали головами и по очереди говорили:
– Да-да, конечно!
Или:
– Нет, что вы!
Захар Васильевич беседой был очень доволен. Исчерпав тему яблок, он сказал:
– Ну что ж!
– Да-да, конечно, – поддержал его Сергей.
– Прощевайте, пожалуй. Пойдем. Надо еще там по хозяйству маленько…
– Счастливо, – вежливо сказал Сергей.
С этого дня начался контакт местного населения с обитателями Дома. Говоря о них, сосновцы поджимали губы, качали головами и говорили, что у порядочных людей такого быть не может. И тут же шли к ним:
кто – помыться в ванной, кто – за водой, если неохота было идти к колодцу. Петька приходил играть на компьютере и читать книжки.
– А это кто? – спрашивал он, показывая на человека в скафандре.
– Это – космонавт, – отвечала Марина, которая тоже прошла ликбез у Сергея. – Сейчас готовятся космос осваивать, и вот у космонавтов такие костюмы космические будут. Скафандры называются.
– Умница моя, – восхищался Сергей, жалея, что ему не придется быть с ней рядом, когда Юрий Гагарин полетит в космос.
Он иногда спрашивал ее, не скучно ли ей рядом с ним на даче. Марина молча смотрела на него влюбленными глазами, а Сергей чувствовал себя последним подлецом.
Беда в том, что Сергей считал себя обязанным жениться на трех женщинах сразу: на Гуле, Катюше и Марине. В принципе, он готов был жениться на любой из них. Его останавливало только то, что при этом могли обидеться остальные.
Марина была восхитительна. Хрупкая и доверчивая, она заслуживала самой преданной любви. Они проводили очень много времени вдвоем, заставляя Катюшу озабоченно хмурить лоб и быть с Мариной преувеличенно вежливой. Они мило говорили о жизни, о хозяйстве, о прелестях природы, о писателях-классиках и о странных слухах, которые доходили из города.
Но иногда Сергею хотелось поговорить о компьютерах, о том, что он, судя по всему, подводит Артемьева, и об эксперименте. А также о тех слухах из города, которые уже дошли до Сосновки, и о тех, которые дойдут в ближайшем будущем. Тогда он скучнел, сворачивал разговор и шел к Катюше, с которой он мог говорить решительно обо всем. Марина недоумевала, чем она обидела Сережу, и ревновала к Кате, забывая, что она – «сестра» и ревновать глупо.
Сегодня присутствие Сергея требовалось в городе. Барсов перебрасывал туда очередную группу ребят, которые должны были обеспечить техническую поддержку очередного включение иллюзиона. Катюша попросилась с ним, заявив, что от деревенской жизни она стала забывать, как включается компьютер. Барсов, услышав об этом, слегка встревожился и сопровождать Сергея разрешил.
Катюша в этот вечер была особенно обворожительна. Она собрала на затылке свои слегка вьющиеся волосы, в обтягивающем летнем платье она казалась необычайно привлекательной. Марина закусила губу, увидев, как Сергей ею залюбовался.
– Можно с вами? – спросила она.
Сергей растерялся. Присутствовать при проведении одной из акций эксперимента она не могла. Барсов этого не допустит.
Марина расстроилась.
– Не хочу тут весь вечер сидеть одна! – заявила она. – Хочу домой.