Неистовый Евпатий
Шрифт:
Породнившись с половцами, братья получили большие привилегии среди кочевников, даже несмотря на то, что сам Котян был не в восторге от этого брака, считая его нечистым. Но престарелый Баскарт, был несказанно счастлив этому союзу. Иржебет была уже далеко не девочкой, и по примеру дочери Котяна, вышедшей замуж за Мстислава Удатного, тоже грезила о русском муже. Мужчины своего племени были ей не любы.
Конец лета и начало осени братья разрабатывали план предстоящего похода. Они неоднократно выезжали на пограничные рубежи во главе передового половецкого отряда и оценивали обстановку. А в конце ноября, когда ударили морозы и встали реки запорошенные снегом, и по ним могла спокойно передвигаться конница, половецкое войско двинулось на
Баскарт выделил своему зятю половину своих лучших воинов, численность которых превышала пять тысяч. С ними Константин, пройдя беспрепятственно через черниговскую землю, подошел вплотную к границе Рязанского княжества и встал в десяти верстах южнее Дедославля.
– Небольшими отрядами, ты со своими воинами переправишься через Дон и захватишь гарнизоны Белгорода и Ижеславля! – напутствовал Константин сына Баскарта, которого тот отправил вместе с зятем.
Под покровом ночи, половецкая конница начала переправу через реку в трех местах. Ширина реки в этом месте была не больше тридцати саженей4.
Сонная, зимняя равнина манила тишиной и пустотой. В рощах и дубравах шелестел снег, скользя по ветвям деревьев. Морозный воздух наполнял и холодил изнутри грудь. Половецкая рать растянулась черным поясом по берегу Дона, готовая ступить на рязанскую землю.
– Три прыжка наших лошадей! – веселились кипчаки, предвкушая скорую победу.
Константин нервничал.
– Только бы рязанцы не сумели разгадать наш план! – шептал он своему военачальнику.
Опасения его были не напрасны. Рязанцы, под руководством Коловрата, уже давно ожидали чего-то подобного от неприятеля. Слишком активны были их последние действия на границе. Черниговцы, которые были в войске Евпатия, заведомо упредили воеводу о подходе кочевников. По счастливому случаю, рязанские дружины в тот момент стояли на Воронеже.
Скрытое от неприятельского взора, рязанское войско выжидало. Ошибкой степняков оказалась их самонадеянность. Константин оказался никудышный полководец. Не удосужившись отправить вперед дозорный отряд, чтобы разведать обстановку, он сразу дал команду выступать. Как только половецкие отряды ступили на лед реки, в небо взмыли сотни стрел с зажженными наконечниками. Это войска Коловрата, освещая и ослепляя неприятея, начали свое наступление. Первые всполохи, озарившие небо удивили половцев, они совсем не ожидали в этом месте встретить рязанцев. Вслед за горящими стрелами, на их головы посыпались камни, и комья замерзшей земли. Это застучали и заскрипели пороки, внося беспорядок в ряды кочевников. Метательные машины были хорошо замаскированы в снегу, поэтому половцы не смогли их обнаружить. Круша лед под копытами лошадей, оказавшихся на середине реки, и выбивая всадников из седел, рязанцы не давали неприятелю переправиться на берег. Сотни степняков, ушли под лед вместе со своими лошадьми, а те, которые сумели выбраться на берег, уже не способны были оказать серьезного сопротивления. Подоспевшие копейщики, стремительным ударом встретили уцелевших кипчаков, сбрасывали их обратно в реку. И воды Дона, и белый снег по берегу реки обагрились половецкой кровью. Оставшийся на противоположном берегу неприятель, затеял бессмысленную перестрелку, пытаясь спасти остатки своих войск. Встречная лавина стрел русских полков заставила замолчать лучников противника. Переправы через замерзшую реку навести так и не удалось, и половцам ничего не оставалось, как воротиться назад.
Константин был в ярости, видя, как бегут кочевники. Он пытался остановить половцев, приказывая им искать новые переправы, убеждая, что рязанцы малочисленны и в открытом бою не смогут оказать большого сопротивления. Но кипчаки не слушали его. Он чувствовал влияние сына Баскарта в половецком войске, который желал сохранить его боеспособным, и не участвовать в бессмысленной резне.
– Трус! Жалкий трус! – повторял про себя Константин, также унося ноги все дальше и дальше от рязанских границ. «Куда теперь»? – думал он. – «Возвращаться назад в половецкий стан? Как я посмотрю в глаза брату»? – Плетясь угрюмо в хвосте конного строя, – Константин искал оправдание. «Я ведь обещал ему очистить путь на княжеский престол рязанский, а возвращаюсь ни с чем». Он знал, что ответ держать придется не только перед братом, но и перед половецким ханом и своим тестем, половина войска которого, осталась лежать на берегах и в водах Дона.
А рязанцы между тем ликовали. Узнав о радостной новости, князь Ингварь решил устроить пир по случаю чудесного избавления. Князь отнес эту победу и на счет Евпатия. У него были свои взгляды на богатыря. Коловрат, несмотря на свою молодость, уже не раз спасал рязанскую землю от неприятеля. Он был достоин почестей, но избегал любого внимания и почитания. Последнее время он все чаще и чаще уединялся, оставаясь один на один со своими мыслями.
– Что же ты богатырь, грустишь в одиночестве? – подсев к нему, произнес Ингварь, видя, как воевода тоскует, глядя на молодых юношей и девушек, пустившихся в пляс. – Что же ты не веселишься со всеми? Глянь сколько девиц-красавиц в нашем прекрасном городе! Аль не мила не одна из них?
– Есть у меня девица-красавица, которую люблю я всем сердцем! – ответил Евпатий.
– Так где же она? Почему не рядом с тобой? Представил бы свою ненаглядную князю, познакомил бы!
– Известна она тебя князь! В поместье она твоем живет, хозяйством заведует. Там мы с ней и познакомились!
– Да неужто Евдокия?! – удивился тот.
– Она самая! С тех пор как встретил ее у тебя, полюбил всей душой!
– А она тебе отвечает взаимностью?
– Отвечает князь, в этом-то и беда!
– Какая же в этом беда, если вы любы друг другу?
– Боюсь судьбу ей поломать, княже! Кто я?! Воин! Не равен час убьют меня на поле брани. И останется моя Евдокия одна одинешенька!
– Нет, Евпатий, так дело не пойдет! Кабы все так считали, то и люду на земле русской не осталось бы. Вот что, ты сейчас поезжай к ней, а я пока все подготовлю, и назавтра свадьбу сыграем! Всей Рязанью гулять будем! А то ишь, что удумал! Судьбу он ей ломать не хочет! За судьбу ейную, я в ответе! Отец я ей или…– князь вдруг осекся и понял, что проговорился.
Евпатий, аж подскочил от неожиданности.
– Евдокия твоя дочь?
Наступило молчание. Ингварь думал, как теперь сказать правду богатырю, чтобы тот уразумел.
– Названная! – произнес он тихо.
Поясни? – Евпатий взглядом вцепился в князя. – И почему раньше молчал?
– Давно это было Евпатий. Молоды мы были с Юрием, вот, примерно, как ты. Забросила нас судьба в далекий Царьград. Много слышали мы о византийской столице, и решили попытать счастье на чужбине. Снарядили ладьи и вместе с киевскими купцами поплыли за море. Каково же было наше отчаяние, когда мы увидели хаос и разруху. Окруженная ворогами, Византия еле держалась, отчаянно сражаясь и на суше и на море. С востока напирали басурмане, с запада католические рыцари. С самой поздней осени и до весны следующего года, мы вместе со всеми укрывались за стенами города пока тот не пал. Началась смута и пожары. Сотни людских душ были загублены.
– Как же удалось вам выбраться из этого кошмара? – спросил Евпатий.
– Помогли местные монахи! Они, как и мы, бежали от чуждой веры, которую несли рыцари в белых мантиях с крестом. На пристани, садясь в ладью, мы увидели малюток, одну меньше другой. Они полуголые, жались друг к другу. И вдруг, одна протянула ко мне руки. Сердце мое сдавило от жалости. Мы завернули их в покрывала и взяли с собой на судно. Так Евдокия и Евпраксия попали к нам на рязанскую землю.
– Да, князь! Удивил ты меня! Ни за что бы не подумал, что провел ночь с гречанкой. – Усмехнулся Евпатий. Отчасти он был доволен своим выбором, но что-то тревожило богатыря.