Неизбежный
Шрифт:
Провожу руками по лицу и скрещиваю их сзади за шею.
Почему они есть у Монтальбано и почему Эва не в курсе?
Это все изменит.
Как бы мне этого не хотелось, как бы плохо себя ни чувствовал, знаю, что нужно делать дальше: я должен прочитать эти письма и выяснить, что скрывает Монтальбано.
Беру письма и начинаю с первого.
ДОРОГИЕ МАМА И ПАПА,
Хотелось бы, чтобы был другой способ. Лучше бы я не втягивался
Я знаю, что причинял вам лишь боль все эти годы. Страдал всю жизнь, временами едва держась на ногах, и знаю, сейчас ты теряешься в догадках почему. Даже я этого не понимаю. В моем сердце постоянная боль, тяжесть в груди, и что бы ни делал, это не проходит. Думаю, именно поэтому начал играть в азартные игры. Когда я выигрываю, мне становится лучше. И это все, чего действительно хочу, — чувствовать себя хорошо. Чувствовать себя счастливым. Чувствовать себя нормальным.
Мама, мне так жаль. Ты этого не заслуживаешь. Я лишь надеюсь, что ты знаешь, как сильно тебя люблю. Это не твоя вина.
Папа, понимаю, почему ты не помог мне, когда я пришел к тебе прошлой ночью. Ты всегда учил меня поступать правильно, и мы оба знаем, что внесение залога мне бы не помогло. Это было бы временным решением проблемы. В конце концов я бы вернулся в Бруклин и снова проиграл деньги в азартные игры.
Это единственный способ.
Пожалуйста, прости меня.
Бесконечно люблю вас, Эрик
У Эрика были проблемы с азартными играми? Знала ли Эва об этом?
Черт. Я должен сказать ей. Не могу притворяться, что никогда их не видел. Не тогда, когда они — единственное, чего Эва хотела бы иметь.
А это значит, что я также должен рассказать ей правду о себе. О том, что на самом деле делал, выдавая себя за ее телохранителя.
Простит ли она меня?
Как?
Независимо от результата, я должен поступить по совести, и никак иначе.
Пришло время для правды.
ЭВА
— У НЕГО КАК У ЖЕРЕБЦА, НЕ ТАК ЛИ? МУЖЧИНА ТАКОГО РОСТА ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ.
Я ухмыляюсь и качаю головой, прежде чем отхлебнуть из своей чашки кофе.
— Это единственное, что тебя волнует?
Диана усмехается.
— Мы уже знаем, что он добрый и заботливый. И то, что он по уши влюблен в тебя. Я просто хочу убедиться, что у него с собой все нужные инструменты для работы.
— О, он определенно самые необходимые инструменты. —
Диана визжит, привлекая взгляды нескольких ближайших посетителей Starbucks.
— Я так и знала. Мужчина так не выглядит и не знает, как доставить удовольствие женщине, если только он не гей. Это было бы неправильно.
Я смеюсь.
— Просто не могу поверить, насколько хорошо прошел сбор средств.
— Я могу. — Рука Дианы скользит по столу и накрывает мою. — Ты проделала потрясающую работу. Эрик бы так гордился тобой.
Упоминание имени Эрика уже не ранит так сильно, как раньше. Разговаривать с моим отцом, видеть вещи Эрика в его спальне — все это кажется естественным. Хочу помнить его, я хочу говорить о нем. Возможно, отбрасывание его воспоминаний в сторону было тем, что причиняло мне такую сильную боль в первую очередь.
Собираюсь рассказать Диане об идее Грэма открыть художественную студию, когда звук его голоса прерывает меня.
— Вспомнишь черта, как говорится, — говорит Диана, подмигивая.
Когда поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Грэма, тут же понимаю, что что-то не так. Смятение, исходящее от его выразительных зеленых глаз, выдает его с головой.
— Грэм, — говорю я, вставая. — Что такое?
Он проводит рукой по своим растрепанным волосам, его адамово яблоко подпрыгивает вверх-вниз.
— Мне нужно с тобой поговорить.
Оглядываюсь на Диану, ее улыбка быстро исчезает.
— В другой раз?
— Иди, — говорит она, кивая.
Грэм сжимает мою руку и выводит за дверь.
— Грэм, ты меня пугаешь. Что происходит?
— Мне нужно тебе кое-что сказать. Это важно, и это не может ждать ни секунды. Я и так ждал слишком долго.
У меня внутри все переворачивается.
— Куда мы направляемся?
— К тебе домой.
Молча следую за ним, тревожные мысли роятся в моей голове.
Грэм молчит, пока мы не оказываемся запертыми в безопасности моей спальни.
— Все, что я говорил тебе о себе — ложь.
Моя голова откидывается назад.
— Что?
Он садится на край моей кровати, берет мои руки в свои.
— Мой отец — частный детектив. Я тоже. Я работаю на него. Он… он знает твоего отца. Они когда-то были друзьями.
Мои губы приоткрываются, но с них не слетает ни слова. О чем, черт возьми, он говорит?
— После окончания колледжа они вместе открыли бизнес. Компанию, которой сейчас владеет твой отец. Но мой отец — больной и извращенный мудак, и я уверен, что твой отец это заметил. Он забрал свои деньги из компании и оставил моего отца ни с чем. Он взял с собой свою девушку. — Грэм сглатывает. — Твою мать.