Неизбежный

Граната Кристен

Она вздергивает подбородок, и, хотя ее глаза устремлены на него, они выглядят пустыми.

Пустая. Как девушка, у которой ничего не осталось.

— Я.

— Зачем? Ты хоть представляешь, во сколько обойдется ремонт? — Это было неправильное высказывание.

Маниакальный смех вырывается из горла Эвы.

— Вот отец, которого я знаю и люблю. Всегда волнует лишь цена.

Его брови сводятся вместе.

— Эванджелина, что происходит? Объяснись сейчас же.

— Объясни это. —

Она бросает ему письма Эрика, и они, порхая, падают на пол.

Лицо Монтальбано бледнеет.

— Я… Ты… Откуда они у тебя?

Эва встает со стула и встает лицом к лицу со своим отцом.

— Это тебя беспокоит? Откуда я их взяла? Ты солгал мне! Все это время я задавалась вопросом, что же случилось, что подтолкнуло Эрика к краю пропасти. Спрашивала себя, могла ли сделать что-то еще, чтобы помочь ему. Что сподвигло его на такой шаг. Я могла бы помочь — ты мог бы помочь. Но ты предпочел быть эгоистом и загнать своего сына прямо в его собственную могилу!

— Ты не понимаешь, — говорит он, широко раскрыв глаза. — Это было не впервые, когда твой брат приходил ко мне с просьбой дать ему денег. Я пытался использовать жесткую любовь. Хотел, чтобы он пострадал от последствий своих поступков, чтобы научился. Если бы я внес за него залог, он бы продолжал попадать в неприятности.

— Что ж, поздравляю, папа. Какой замечательный урок усвоил Эрик. Уверена, сейчас он на седьмом небе от счастья.

Прежде чем кто-либо из нас успевает это заметить, Монтальбано дает пощечину Эве.

— Эй! — кричу я, бросаясь к нему и отталкивая его назад.

Эва хватается за щеку, в ее глазах полыхает огонь.

— Ты скрыл это от меня, потому что знал, что ошибаешься. Ты знал, как я отреагирую. — Она замирает, в ее глазах появляется осознание. — Вот почему мама ушла, — бормочет она. — О, Боже мой. Мама не смогла смириться с тем фактом, что ты не захотел ему помочь. Вероятно, она хотела этого. Она бы сделала для него все, что угодно!

Монтальбано молчит. Он выглядит побежденным, как и следовало ожидать. Он ничего не может сказать, чтобы исправить ситуацию, и это знает.

Эва проскальзывает мимо него и останавливается передо мной.

— Ты такой же, как мой отец. Я была для тебя не более чем работой. Ты солгал мне. Обманул меня. — Ее голос срывается, и слеза скатывается по ее щеке.

— Ты заставил меня влюбиться в тебя.

Опускаю голову и обхватываю ладонями ее лицо.

— Я влюблен в тебя, Эва. Это не было ложью. То, что мы чувствуем друг к другу, — не ложь. Я больше не работаю на своего отца. Теперь все кончено.

Она вырывается из пределов моей досягаемости, обхватывая себя за живот, как будто испытывает физическую боль.

— Ты прав. Все кончено. — Она смотрит на своего отца. — Вы оба можете гнить

в аду.

Монтальбано собирается броситься за ней, но я кладу руку ему на грудь.

— Отпустите ее. Ей нужно время.

— О чем она говорила? Ложь и обман?

Я беру себя в руки и готовлюсь к неизбежному.

— Вы знаете моего отца.

Его голова склоняется набок.

— Кто твой отец?

— Эллиот Мур.

Наблюдаю, как гамма эмоций на его лице меняется от ошеломления до замешательства и озабоченности.

— Я понятия не имел… — Его голос затихает.

— Я взял фамилию своей матери после ее смерти, поскольку презираю своего отца. Не хотел связывать свою жизнь с ним.

— Могу понять почему.

— Это я нашел письма в Вашем сейфе. Мой отец нанял меня изображать телохранителя Эвы. Его план состоял в том, чтобы заставить меня обыскать Ваш офис в поисках улик, которые он мог бы использовать для шантажа.

— Ты взломал мой сейф? — спрашивает он, его голос на октаву громче, чем раньше, ноздри раздуваются.

Киваю.

— Я не думал, что найду эти письма.

Он сжимает мою рубашку в кулаке, и позволяю ему оттеснить меня на несколько шагов назад.

— Ты сделал это. Ничего бы этого не случилось, если бы не ты и этот кусок дерьма — твой отец!

— Вы правы. Но Эва заслуживает знать правду.

Его руки опускаются по бокам, и он качает головой.

— Она никогда не простит мне этого.

— Может, и нет. Но ей все равно нужно было прочитать письмо, которое Эрик оставил для нее.

— Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома, — спокойно говорит Монтальбано.

— Уйду, но не оставлю ее. Мой отец недоволен моим решением уволиться, и я не собираюсь бросать Эву на произвол судьбы, пока не буду уверен, что она в безопасности.

— И как ты собираешься это сделать?

— Честно говоря, не знаю.

Монтальбано подходит ближе, вынужденный вытянуть шею, чтобы посмотреть на меня снизу вверх.

— Если с ней что-нибудь случится…

— Этого не произойдет.

Я протискиваюсь мимо него и занимаю свое прежнее место у входной двери у лифта. Если кто-нибудь войдет или выйдет, им придется пройти мимо меня. И они умрут, пытаясь это сделать.

***

УЖЕ ПОЗДНО, КОГДА ЗВОНИТ МОЙ ТЕЛЕФОН.

Я достаю его из кармана и спешу ответить, когда вижу, как на экране высвечивается имя Эвы.

— Привет. Все в порядке?

Она усмехается.

— Мой парень солгал о своей личности, а отец скрыл самоубийство моего брата. Все просто замечательно.

— Видимо, это был глупый вопрос. — Вздыхаю, потирая лоб. — Мне жаль, Эва. Обо всем.

— Все всегда извиняются. Просто хочу, чтобы люди перестали делать дерьмо, за которое нужно извиняться.