Неизменная любовь
Шрифт:
— Отлично! — Блин, это реально отлично. — Лежи и карауль все вещи, а я пойду плавать. Далеко.
— За буйки не заплывай!
— Постараюсь…
Если эта сволочь уплыла далеко, то поплыву хоть в Африку. Надо же быть таким козлом! Но он, видимо, заметил меня. Или не уплывал никуда, надеясь, что я пойду следом… Сейчас засранец плыл ко мне. Брассом! Побивая все рекорды. А у меня свело и руки, и ноги. Дай бог удержаться по горлышко на цыпочках, не нахватав огурчиков. А вот этому козлу я
— Привет! — нет ничего противнее такого вот развязного «хай» из уст наглого мальчишки. — Я не смог уехать…
Это уже интереснее. Что же тебе помешало? Деньги у тебя были. Воры? Может, он не просто так оставил подле меня рюкзак?
— … от тебя…
Он выдохся и опять рвет предложения, давая мне возможность придумать собственное продолжение.
— Ана…
Твою ж мать! Ты имя мое вспомнил! Или не забывал? Так какого черта даже под простыней называл меня сеньорой?
— Я знаю, что здесь не к месту. Но… Ну… Если ты вдруг захочешь поплавать ночью…
Ты? Ну да… Приплыли, наконец-то!
— А как же твои друзья, которые сегодня приезжают?
Он пожал мокрыми плечами. Или вздрогнул от напоминания о существовании жизни вне моей постели.
— Они все равно сегодня будут отсыпаться. Я им сказал, что приеду завтра. Ана, пожалуйста…
Он не договорил, но я поняла — он просил не прогонять его. А что с ним делать? Не могу же я привести его в дом. Ну даже в роли бродяжки. Он же не на диване спать собрался!
— Что ты от меня хочешь?!
Я даже руками всплеснула, обрызгав его нечаянно с ног до головы. Хотя ноги и так были в воде: передо мной шатался бюст. Или это шаталась я от свалившегося на меня счастья в виде Паясо…
— Я не знаю… Может, погуляем вместе по пляжу…
— Я не одна! — Да, перебивать некрасиво, но когда он тянет каждое слово, а мне дорога каждая минута, очень даже правильно. Поди потом объясни Алле, о чем можно столько времени трепаться с незнакомым парнем. — У меня подруга. Я не смогу выйти к тебе.
— Но вдруг… Она уснет, а ты нет. Ана, я просто буду ждать.
— Где? На пляже? Всю ночь? У тебя палатка, что ли, с собой?
У кого-то явно снесло крышу! И плечи так и дергаются вверх. Ничего-то он не знает…
— Я сейчас вынесу тебе ключи. Я никуда не поеду сегодня. Спи в машине. Только дождись, пожалуйста, темноты.
— А ты придешь?
Вопрос или утверждение? Или детский нудеж? Скорее последнее!
— Если получится.
Еще губы надул. Так и тянет треснуть по ним ладонью!
— Не будь маленьким!
Да как он им не будет, если он ребенок. До мозга костей еще ребенок! Который требует еще конфетку, когда сожрал уже целый килограмм! Ну не кривляется же он на самом деле, этот клоун!
— Как тебя зовут?
— Адам, — ответил он быстро, сделав ударение на первую «А».
— Серьезно, что ли? — Или снова разыгрывает?
— Могу права показать…
— Не надо. Меня Яна зовут. Если сможешь произнести.
Он смог, почти не коверкая бедную «Я».
— Ну пошли, что ли, Адам…
Я не взяла его за локоть, хотя хотела. Еле успела затормозить свою руку. Попросила его остаться у воды, а сама пошла к шезлонгам. Алла уже сидела и, похоже, всю дорогу за нами наблюдала.
— Слушай, мне надо сходить домой. Я пообещала мальчику дать денег, чтобы добраться до гостиницы.
Алла даже ноги на песок спустила. Бросила в сторону Адама взгляд и снова уставилась на меня.
— Ты что, дура? — вот так прямо, в лоб.
Аж захотелось ответить: да, дура. И ты даже представить себе не можешь, какая.
— Тебя развели, как нефиг делать, а ты улыбаешься…
— Я не улыбаюсь, — Я улыбаюсь, да? Ну вот, дура! Маленькая дура, ржущая в цирке над бедным Клоуном. — Даже если мальчик приврал, то на двадцатку я не обеднею. Он заслужил ее за свою фантазию.
— Дай ее лучше мне! — Алла говорила это так тихо и так грубо, что я не усомнилась в серьезности ее просьбы ни на секунду. — И я тебе всю ночь буду ужастики рассказывать.
— Я тебе лучше заплачу, чтобы ты мне их не рассказывала, — сказала я тоже тихо и даже зло.
Да, сегодня мне надо, чтобы ты спала. И ты должна спать, ведь в три часа ночи подскочила, чтобы в аэропорт попасть. Спасибо вечной задержке испанских самолетов! А то бы пришлось не ложиться вообще!
— Яна, не дури… Тебя разводят.
Какое слово-то многозначное… Да, почти… Но в другом смысле, в страшном…
— Ал, я дам ему деньги, а все остальное на его совести. Надо быть добрее к людям.
— Как знаешь, — она снова откинулась на шезлонг. Слава Богу! — Я милостыню не даю. Даже у церкви. Особенно у церкви.
А я даю… А вдруг действительно помогу…
Так что взяла рюкзак и махнула Адаму — подбегай. Но пошла к нему навстречу, подальше от Аллы. Он отлично играл роль. Забрал вещи, поблагодарил, пошел в отдалении. И даже за углом не попытался меня обнять. Его обняла я, и он тут же бросил рюкзак под ноги, чтобы схватить меня за талию, потом под грудь, а затем вообще под бикини. Мокрый и горячий одновременно. Сладкий и горький, как кумкват. Но я надкушу корочку и вытяну губами лишь сок, оставив кожурку целой. Вот так, осторожно скользя языком по его губам… Ты мое проклятье… Я же с тобой рассталась… Уже зализала раны. И вот ты снова всаживаешь в мою податливую плоть свои острые зубы…