Неизменная любовь
Шрифт:
— Яна, ты чего?
Я смотрела на мужа снизу вверх, а он сканировал меня глазами сверху вниз. Даже очки в руку взял.
— Не хочу пачкать машину…
Только бы не покраснеть! Опустила глаза и погладила бордюр рядом с собой.
— Садись. Я постираю твои брюки. И даже выглажу.
Два раза повторять не пришлось. Слава сел, расставил ноги, опустил между коленями сцепленные руки. И уставился на меня. Я машинально протянула ему надкусанное мороженое.
— Яна, ешь! Я не хочу. Просто на тебя смотрю. Соскучился. Наконец-то
Я не убрала мороженое. Он должен откусить от трубочки и я должна поцеловать его шоколадные губы, чтобы перекрыть то воспоминание, которое безжалостно лезло в голову и перед глаза.
Он забрал у меня мороженое, кусил… И я протянула к нему руки, обняла за шею, скользнула джинсами по асфальту, сокращая между нами расстояние до предела.
— Яна! — Слава увернулся от поцелуя. — Ну что за детский сад! Тут люди ходят…
Ну, как обычно… В этом весь Березов! Но я уже не та Яна, которая безропотно слушалась старших, я поцелую его, потому что так хочу, потому что нет ничего вкуснее шоколадного поцелуя… Березов просто этого не знает. Пока не знает… Я ведь права, вот уже и мороженое у меня за спиной. Постираю и свою футболку, чего уж там…
— Яна, не издевайся! — он все-таки вырвался и сунул мне в руки потекшую трубочку. — Три часа пилить.
Вскочил на ноги, отряхнулся и повернулся к машине. Непроходящая любовь к бумерам… Нет, нет, нет, к бэхам! Мы же не динозавры какие-то!
— За час не доедешь? — я попыталась улыбнуться. Получилось. — Слааав…
Он не оборачивался. Потом вдруг распахнул дверь и вытащил из машины какую-то баночку. Слава! В ней была земляника вперемешку с черникой.
— Утром набрал для тебя, пока с собакой гулял. На, хрюша, ешь вне машины. А то мыть заставлю…
— Спасибо!
Я чуть не заплакала. Не от радости или счастья. А просто… Грубый, грубый, а иногда вот на такую сентиментальность пробивает моего самого главного в жизни человечка.
— Вот только не вздумай кормить меня с руки! — возмутился он в шутку.
Или всерьез испугался развратных поползновений с моей стороны? Ладно, Березов, живи…
Я отсыпала горсть ягод и целиком запихнула себе в рот.
— Янусь, как ты умудряешься так…
— Что? — спросила я, прожевав и поняв, что иначе не услышу продолжения.
— Ну… Это… Я не могу спокойно смотреть, как ты ешь. И кажется ты не специально, но… Или это потому что ты меня поцеловала?
— Потому что ты соскучился.
— А ты, нет?
Я с трудом удержала рот в улыбке.
— В обществе Аллы тяжело соскучиться по мужчине. Она очень хорошо… — я постучала по голове, — мозги компостирует. Ну, ты понял…
Да, он понял — он не разрешал мне говорить при нем взрослые слова. Девочкам полагается во всем оставаться девочками.
Я облизала пальцы, не сводя глаз с мужа, который аж стал выше. Мой взгляд обязан был извиниться: я же не специально. Да, правда — я облизала пальцы лишь потому, что мороженое потекло.
— У тебя есть санитайзер в машине?
Слава вытащил бутылочку и капнул мне на руки, все в разводах от ягодного сока. Теперь хоть не липкие. И…
— Слава, тут же люди…
Но поцелуй я прервала лишь на секунду. Оба знали, что здесь дыра дырой, какие люди…
— Как дожить до вечера теперь? — он держал мое лицо в ладонях и пожирал взглядом блестящие от поцелуя губы.
— А не надо доживать. У тебя же бэха с тонированными стеклами не просто так куплена…
Он стиснул мои щеки еще сильнее.
— Яна, ты что такое несешь?
Боже, это был голос из прекрасного далека… Мне же не семнадцать! И ему еще не сто!
— Березов, тебе что, стыдно? — я перехватила его руки у запястий, чтобы оставить у своего лица. — Я же не девочка с панели, я — твоя жена. И если на то пошло, то в машине намного безопаснее, чем на даче. Родители точно не войдут!
— Янка, общение со школьными подругами тебе явно противопоказано!
— Я романы для баб за пятьдесят читала долгими одинокими ночами, — врала я, приподнимая колено по брючине все выше и выше.
— Яна, у тебя ничего не получится, — его губы были совсем рядом. — А у меня тем более… В походных условиях.
— А причем тут я? Мы говорим о тебе сейчас…
— Мне ничего не надо…
— Я же чувствую…
— Ты один раз назвала это игрой в одни ворота. Я не хочу так больше играть.
Я удержала его руки и уперлась коленкой в пах.
— Я была дурой. На взводе. Забудь. Если пилот возбужден, задача штурмана его успокоить… Или я что-то путаю?
— Путаешь! — он вырвал руки и скинул мою ногу. — Ралли с сексом. Яна, что с тобой?
— Ничего…
Я быстро отвернулась. Как объяснишь, что это нужно мне. В качестве извинения. Чтобы окончательно провести черту между отпуском и семейной жизнью.
Мне повезло, что растяпа забыла на поребрике пустую банку. Финны будут ругаться: понаехали тут и мусорят.
— Мое дело предложить, ваше — отказаться, — в глазах противно щипало. — Хозяин — барин.
— Ян, ты чего? Обиделась, что ли? — он развернул меня к себе. Быстро! Слишком! — Янка, не смей реветь!
Рубашке повезло, что путешествую я без косметики. Слава гладил меня по спине, нежно, точно собаку, но слезы как текли, так и текли. Ручьем!
— Ян, садись в машину!
Он вырвал у меня из рук банку и побежал искать урну. Я села в кресло, провалилась в него и уставилась на отъезжающий поезд. Жаль, не товарняк. Вагоны не посчитать!
Слава вернулся и бросил мне на колени бутылку воды. Холодную. Добежал до магазинчика. Спринтер!
— Спасибо, — я отхлебнула воды. — А тапочки?
Хотела пошутить, но он ответил серьезно:
— Тапочки в багажнике. Дома примеришь.
Я не удержалась от новой благодарности.
— Яна, у тебя все хорошо?